Орфей

Одиноко плутает Орфей
в царстве мрачного бога Аида,
где главенствует сила дождей,
а не резвая лань – Артемида.

Вот навстречу угрюмо ползут
беззастенчивых туч колесницы,
и свинцовый, мучительный зуд
вызывают их стылые спицы.

Всё никак не находит Орфей
в царстве скорби своей Эвридики,
даже дни здесь тягучи, как клей,
а пространства огромны, безлики.

Цербер-ветер о трех головах
то рычит, то завоет тревожно,
то наводит на путников страх,
то крадется в тени осторожно.
 
Но Орфей – первый солнца певец
не сдается на милость судьбины,
и вонзается луч-кладенец
прямо в сердце неистовой «псины».

Луч скользит и по коже дерев,
чтоб наполнить живительной силой
их стволы, своей кровью согрев,
но от них тянет свежей могилой.

Ведь цепями забвенья Аид
уж опутал немые просторы,
безотраден октябрьский вид,
не слышны даже птиц разговоры.

Дряхлый мир головою поник,
погрузившись в мистерию тлена,
лишь беззвучный Орфеевский крик
режет мглу острием «перемена».
 
Эвридика! Родная, ты где –
рыщет луч по лесам и болотам,
но ответом лишь рябь на воде
да утиный «прощай» перелетом.

На земле ж горы листьев лежат,
ощущается сырость могилы,
но вблизи, но вблизи царских врат
нарастает биение силы.

Там, за ними октябрь седой –
повелитель осеннего мира,
властолюбец-Аид – бог крутой,
говорит он Орфею – Вот «лира».

Ты на ней, как умеешь сыграй,
разбуди мою душу, луч света,
покажи хоть, как выглядит край,
где извечно главенствует лето.

Здесь же спит Эвридика-краса,
сердобольная дева-осина…
Заиграл тут Орфей: небеса
содрогнулись – менялась картина!

Яркий свет озарил всё вокруг,
и загнал сонм теней в подземелье,
тучи грузные сгинули вдруг,
как жестокое, злое похмелье.

И на долгий пронзительный миг
в сердце осени вспыхнуло лето,
и его ясный лик, дивный лик
наложил на уныние вето.

Луч пробил брешь в угрюмой стене
из еловых, озлобленных крючьев,
и восстала осина в огне
над скупым частоколом из сучьев.

Но подругу твою не вернуть –
огорошил Октябрь Орфея –
ждет тебя, солнца луч, долгий путь
сквозь пургу – я помочь не сумею.

Лишь, когда ты растопишь снега,
победишь и весеннюю слякоть,
выйдут звезды светить – жемчуга,
кажет лист свою сочную мякоть -

вот тогда возвращайся сюда
под июльские славные громы,
ты найдешь здесь ее без труда,
грудь полна будет сладкой истомы –

произнес он и скуксился день,
снова ветер и тучи по небу,
стала серой осина, как тень,
луч-Орфей же отправился к Фебу.