Отрывок из поэмы Старица. К 650 -и летию Куликовск

   .      .      .
Восьмое сентября. По божьему веленью.
Пред утром степь укрыл туман густой.
Две рати ждут, готовые к сраженью,
Когда проснётся свет над головой.
И в час, когда день новый нарождался,
Как лучший друг, и как духовный брат,
Бренок одеждой с князем обменялся,
И твёрдо встал под княжеский штандарт.
А в ратном поле трубы и органы
Рождая связь, своим бросали клич,
Да залезая в дальние урманы,
Пугалась в речках вскормленная дичь.
  .      .      .
И наконец-то солнца диск лучами
Упал с небес, и озарил луга.
Две рати, ощетинившись копьями,
Стоят, разглядывая каждая врага.
Опять ордынцев, как тогда на Калке,
В два раза больше русских, но к чему
Бояться их. Мы в огненной закалке
Набрались опыта, и верные ему!
Князь Дмитрий в поле ратником обычным,
С мечем в руке в Большом полку стоит;
Мамай, смотреть издалека привычный,
Туменами с холма руководит.
   .      .      .
Вот траву копытами сминая,
Из рядов татарских, вороной
Вылетел, уздечкою блистая,
Как из тучи ветер  низовой.
А на нём, старательно кривляясь,
Бохадур татарский – Челубей,
Машет русским, силой похваляясь, -
Выходи, кто смелый, да быстрей.
И увидел нукера отважного
Несравненный инок Пересвет: -
Я хочу переведаться с вражиной,
Чтобы он в бою сошёл на-нет!
И блестит на голове, под схимою,
Как у архангела шлём яркою звездой… -
Игумен Сергий, помоги молитвою,
Иду с поганым на священный бой!
   .      .     .
Вот мчаться кони, уповая силе.
Два храбреца затмили синеву…
Щиты блеснули, копья всё пробили,
Свалились оба мёртвыми в траву.
И вслед за этим, сразу же, в мгновение,
Прямиком в историю войдя,
Началось Великое сражение,
Куликовым, здесь назвав себя!

            9

Над степью день вступил в свои права,
Заворожив лучами стать Непрядвы.
Потоком стрел блеснула татарва,
И кинулась на русские отряды.
Встал на пути ей полк Сторожевой, -
На ратном поле - первые ворота;
Между татарской конницей, волной,
Спешит на них наёмная пехота.
Жестокий бой шумит, ревёт, бренчит,
Сторожевой вступил в сраженье смело.
Два друга, в ночь точившие мечи,
Срубают головы татарские умело!
И превосходство в силе не страшась,
В бою неравном, защищая «врата»,
Пал храбрый полк, врагу не покорясь,
Сражаясь до последнего солдата.
   .      .      .
А пыл сражения растёт под трубный вой,
Тумены мчаться, степь вдовой стенает,
В бою суровом полк Передовой,
Но медленно к Большому отступает.
А на лугу, сияет, как маяк
Великокняжеское шёлковое знамя,
И за него, рождая гром атак,
Затрепетало грозной битвы пламя.
Ордынцы злятся, им штандарт не мил.
Свалить его им надо. Словно звери
Визжат и рвутся, не жалея сил,
Не обращая взоры на потери.
И поле брани, привечая сечь
Вздыбилось, затряслось, загромыхало…
Звенит копьё, звучит, стараясь, меч,
Две рати бьются, опустив забрала.
Теснят обои вражину свою,
Одна на знамя, супротив другая;
Князья, огланы в боевом строю
Кричат своим, к отваге призывая.
   .     .     .
Земля от конского галопа
Неутешительно  дрожит.
А под ударами ослопа
Доспех кольчатый дребезжит.
Всех, в безупречной круговерти.
Смешала ненависть сполна;
Цена для жизни и для смерти
При спросе снизилась до дна.
В седле мечом татарин машет,
Стараясь бить и вкривь, и вкось,
Его копьём, как злобы чашу,
Суровый Росс пронзил насквозь.
Лежат и стонут кони, люди
И кровь из ран струёй журчит…
А солнца диск, в небесном блюде,
Уже к пятнадцати спешит!..
Земля пред знаменем просела
От трупов, крови и травы;
Не может конь бежать здесь смело,
А это, - смерть для татарвы.
Досталось всем по полной мере,
Кому полней, - не разузнать.
Но сократили си потери
Ту и другую в поле рать.
Штандарт спасён ценой безмерной,
Стоит он яркий и высок!
Но пал защитник его верный –
Боярин, пламенный Бренок.
И, предвкушая перемены,
Мамай план боя изменил: -
В сраженье бросил все тумены
На фланги главных русских сил.
   .      .     .
На Правый полк Орда летит,
Ковыль копытами сминая.
Но всё напрасно, полк стоит,
Атаки споро отражая.
И раз за разом, где успех?
А он, как ветер в диком поле
Прошебуршит себе на грех,
И раствориться поневоле.
И понял хан, - напрасна сечь,
Сражаться с Правым, - мало толку;
На Левый следует налечь
«Перемахнув» войсками Смолку.
И всеми силами, Вперёд!
На Левый, злобствуя, насели.
Безкомпромисно бой идёт,
Здесь кто кого, как на качели!
И постепенно результат
Стал проявляться, полк сражаясь,
Стал быстро пятиться назад,
К Большому плотно прижимаясь.
Татары в радости. Близка
Победа кажется им в поле;
Погибнут русские войска,
И россам быть опять в неволе…
Вступил в сражение резерв.
Полк русских, бросившись в атаку,
В бою неравном лишь сумев
Притормозить немного драку.
Ордынцы метят обойти
Отряды русских, по их мненью,
Отрезать надо им пути
К донским мостам при отступленье.
Да окружённых перебить,
Не сохранив от них и следа,
И тем сраженье завершить,
С лихвой отпраздновав победу.
   .      .     .
Князь Владимир Серпуховский
Не отводит с поля глаз;
Полк Засадный в спелой роще
Ждёт его приказ. –
Надо срочно моей силе
Врезать татарве,
Ведь они, почти пробились
К чопорной реке. –
Нет! – ему на это строго,-
Рано и не срок!
Подождём ещё немного, -
Возразил Боброк.
Лишь татарский тыл открылся, -
Вот теперь, Пора!
И над полем прокатилось
Грозное, – Ура!!!
   .     .     .
Мчат вперёд неудержимо кони,
Лишь стучат копыта, слышен храп;
Не сбегут ордынцы от погони,
Будет уничтожен злобный враг!
Всё смешалось в куче: - кони, люди,
Скрежет лат, мечей булатных звон…
Павшие копьём пронзённой грудью,
Из травы печальный чей-то стон…
   .     .     .
Русские всей ратью в наступленье;
Татарва полощется в воде;
И по божьему и русскому веленью,
Оказалась полностью в беде.
Перебили плевелами в ступах
Золотоордынских нукеров,
И погнал десятки тысяч трупов
Быстрый Дон в безжалостный Азов.
Да лишь только трубы отзвучали,
Хан Мамай, надевший бремя пут,
Ускакал в далёкий Крым в печали,
Чтоб искать в нём для себя приют.
А за ним, себя не прикрывая, 
Убегали нукеры в ночи.
Русские их гнали, истребляя
До реки, - Красивая Мечи!