Портреты юдиц в эфирной лепнине

Яков Есепкин

• «Обретя художественного гения, русская литература потеряла лицо. Иначе невозможно характеризовать ситуацию с Есепкиным, особенно в прикладном, а не в метафизическом контексте.»
                Э. Ленская

Портреты юдиц в эфирной лепнине

Третий фрагмент

Свеч бордовых из царствия тьмы
Нанесли к столам феи Эреба,
Это вечные пиры, се мы
Льем диамент на барвие хлеба.

Туне одницам глорию петь,
Воск хрустальный сбирать для алкеев,
Императорам должно успеть,
Ныне время шутов и лакеев.

Яко мертвых властителей свод
Неб зальет мглою течно-порфирной,
Выйдут чтицы – холодностью од
Гоев славить в лепнине эфирной.

Пятый фрагмент

Торты чернию снов налиют
Антикварные злые богини,
И юдицы бесшумно снуют,
И десертов не ждут ворогини.

Пир, взвивайся, одесно гори,
Иль серебро лишь мертвые чают,
Где белену алкают цари
И всебелые дивы скучают.

Протрезвеем от хлада и тьмы,
Красным шелком совьются менины
В темных башнях царицы Чумы,
Восславляя ее именины.

Десятый фрагмент

Ах, Господе, в нагорных лугах
Вновь сияют рамоны златые,
Что искать о пустых четвергах,
Здесь кадятся ли вои святые.

Тускл сумрак у земных алтарей,
Дьямент гаснет меж емин и хлеба,
Одевает успенных царей
Во гниющие мраморы Геба.

Нивы будут всенощно тлеесть
Под небесной холодною слотой,
И тогда мы предстанем как есть –
На щитах с желто-черной золотой.

Тридцать шестой фрагмент

Май всекрасный, чаруйся, гори,
Над Эпиром златые морганы
Источай и одесно пари,
И Флиунту дари балаганы.

Выйдут челяди – царей искать,
Круг темно и ночные аллеи
Немы, станем хотя преалкать
Ядный мел, белым красить лилеи.

Хоры юдиц в шелках меловых
Траур, Ая, блюдут и диеты,
И на червных столах пировых
Кровью нашей соводят виньеты.

Пятидесятый фрагмент

Яды антики полнят столы,
Хлебы ломкие барвой солонниц
Феи ночи оводят, милы
Гостьи неб о тенетах колонниц.

Ледяные пасхалы затлим,
Апронахи червленые снимем,
И не мы ли юдиц веселим,
Аще цветность эфирную имем.

И начинут оне балевать,
Халы мазать серебром, в емины
Цветь пергамскую нощно сливать,
Обводя ею столов кармины.

Портреты юдиц за антикварными столами

Девятнадцатый фрагмент

Мертвых царей легко напоят
Чернью вишен аллей фаворитки,
Это мрамор, се воски таят
Феи неб и цветы маргаритки.

Антикварные полнят столы
Яства Тийи, емины златые,
Иль юдицы опять веселы,
Иль всещедры одне лишь святые.

Будут свечи гореть и гореть,
Будут ночь ягомости лелеять,
И царевнам дадут умереть,
Чтоб по смерти меж юдиц алеять.

Двадцать девятый фрагмент

Расточайся, полночная мгла,
Хвои терпкой сияй, пирамида,
Аще юдиц однех круг стола
Вьется шелк, это бал у Аида.

Се алмазные веи менин,
Се диаменты хлебов порфирных,
Ярки звезды теней именин
И белых фавориток эфирных.

Мускус томных царевен пьянит,
Над еминами вечность мерцает,
И гостей ночь благая темнит,
Кою Геба сама восклицает.

Тридцать четвертый фрагмент

Ночь серебром еще прелиет
Алавастровых кубков цветочность,
Фей одарит червицей виньет,
Роковая ли суща им точность.

Замков темных обсиды крепки
И церковные хладны подвалы,
К емин чарам найдут ангелки,
Будут хищные фурии алы.

Внове ль юдицы с куклами спят,
Алавастры в истечиях пенных,
И Чумы колесницы скрипят
О бальзамах царевен успенных.

Пятидесятый фрагмент

Меж фарфоров пасхалы кадят,
Свеч высоких дьяментные течи
Льют небесность, из окон следят
Их ли гои, белы эти свечи.

Глянь, Летисия, хлебы тверды,
Чинят ядом всепышные корки,
Несть златой и небесной орды,
Губят царичей пьяные орки.

Станут халы Эйлата черстветь,
Юдиц рамена мглой обовьются,
И начнет воск свечей багроветь,
Яко небесей амфоры бьются.