Сказ про Ларнийского оленя

Ветер глотку дерёт за окном,
Разгоняя последний народ.
Только наш опечаленный дом
Он уже на испуг не возьмёт.

Свечка тает печально-грустна.
Уж давно целой ночи не спим.
Как же так, дорогая жена,
Что за дружбу затеяла с ним?

Лучше б ноги раздвинув, легла
(Кобели так охочи до сук),
Да всю нежность свою отдала,
Только он не соперник – недуг.

И как только негодный посмел,
Ведь к тебе прикасаться не смей.
Вся белёса лежишь, будто мел.
Добрых весточек нет от врачей.

Все кидают глаза в потолок.
Неужели любовь не спасёт?
И как скоро окончится срок?
Твоя жизнь – мой последний оплот.

Он стоял у окна и грустил.
Новый знахарь грозился прийти.
Уже много растрачено сил,
А надежду так трудно найти.

Двери скрип, и заходит старик:
Невысокий, седой, словно дым,
Да, как видно, в работе язык
Был не часто, всё больше немым.

Слов напрасно не тратя своих,
Он к постели поспешно присел
И в раздумье спокойном притих,
Очень долго и пристально зрел.

Повернувшись, поднялся и вслух,
Напрягаясь, тихонько сказал:
"Плоть жива, но мирской этот дух
Где-то между себя потерял,

По земле не гуляет уже
И пока не идёт в вышину,
Ну а сколько на том рубеже
Пребывать, я сказать не смогу".

"Да, спасибо тебе, человек,
Но от слов мне и помощи нет.
Коль устал, то прошу на ночлег:
Непригляден на улице цвет".

Но старик ни прощаться не стал,
Ни спасибо в ответ за приют:
"Ты послушай, не всё я сказал,
Ведь не просто, как думаешь, тут.

Я не знаю, сумеешь ли ты,
Будет в этом какой-нибудь толк ...
Сможешь влезть под подол темноты
И искать, словно яростный волк?

Есть один неразгаданный зверь,
От ветвистых рогов сходит тень.
Краше нет ни тогда, ни теперь –
Витязь леса, Ларнийский олень.

По преданью, кто сможет поймать
И, кинжал свой подняв, попросить
За другого свою жизнь отдать,
Он исполнит, тому так и быть.

Этот шанс, он, пожалуй, один,
А другого сказать не могу.
Ты решенью теперь господин.
Если да, то послушай слугу:

Путь неблизок и очень суров.
Можешь с жизнью проститься легко,
Статься, в стуже Ларнийских снегов
Льдом остаться тебе суждено.

Иль в лесах, где животных не счесть,
Что не видел в глаза человек,
Там беззлобно и запросто съесть
Смогут быстро, закончив твой век".

"Я все понял, давно уж решив,
После первых пророненных слов
И молюсь об одном, что не миф...
Ради жизни и к смерти готов.

Присмотри за женою, старик.
Вот мешок, полон он серебра.
Как от солнца появится блик,
Так и мне знать -- идти со двора".

Попрощался, прижавши уста
К чуть живым белоснежным щекам.
Безответна осталась жена,
Безголоса к прощальным словам.

Шквалов рёв, да большой перевал
Был оставлен давно позади.
Где он ни был и как ни искал,
Не встречалось следов на пути.

Вот уж месяц блуждает...никак.
Неизвестность всё больше гнетёт.
Да неужто домашний очаг
Навсегда для него пропадёт?

Лес блистает теперь впереди,
Своим видом надменно-суров.
Как назло зарядили дожди,
Но вдруг слышит – негаданный рёв.

Усталь, дверь затворив, отошла,
И дожди не дожди – наплевать.
Вот и блеском играют глаза,
И кинжала в кулак рукоять.

Где и кто этот звук издаёт?
И летит не таясь, во всю прыть.
Пуще лани пускается в ход,
Чтобы в месте неведомом быть.

Лес, поляна, и гордо стоит
Чудо! Нет! Затмевает блеск день!
Шкура словно в пожаре горит,
И гарцует Ларнийский олень.

Дивен свет от того божества,
В жизни нет красивей ничего.
Что ж теперь? Засучив рукава,
Он кидает на зверя лассо.

Не пытаясь петлю разорвать,
Без движенья красавец стоит,
Не ушла превосходная стать,
И по-прежнему царственный вид.

Подошёл и кинжал свой занёс,
Но в ударе не гнётся рука,
И поток столь непрошеных слез
Хлынул, словно шальная река.

Губы в кровь и пронзительный крик.
(Жизнь за жизнь – не размена цена).
"Будь же проклят, нелепый старик!
Ты же знал, что не сможет рука.

Возвращайся под ласку лесов,
Мне не надо поживы такой,
А свой зычный раскатистый рёв,
Словно песню призывную пой".

В пух разбит, и дорога домой
Далека, да и надо ль идти?!
Словно тень, он стоит неживой,
Сердце еле стучится в груди.

Путь назад по высоким горам,
По долинам, где пустошь одна.
Тяжко знать, то что ждет его там,
В старом доме, во тьме пустота.

День и ночь, и ещё, и ещё...
Лучше вечность не ведав блуждать:
Что любовь ляжет прямо на дно
И оттуда уже не достать.

Вот и дверь так знакома стоит,
Но, как прежде она не мила.
Не к добру сей печальный визит...
Но почудились вдруг - голоса...

Нет не много... щебечет один,
Как с востока играет зурна.
Он вошёл -- льёт огнями камин
Да поёт тихо песню жена...