может быть 38

М о ж е т   Б ы т ь

Было безоблачно, мглисто, странно и очень рано;
лето сильно болело, но ещё не умирало,
а осень в лицо дышала утренней прохладой.
Ты меня жалела и утешала, я же просил – не надо.

Поздно, ужасно поздно – я улыбался:
о, как я молод – сорок лет напрасно старался,
лез, полз, карабкался, падал, взлетал, был болен и
счастлив.
Выл…
И миллионы, миллиарды лет строил храмы.

А ты меня любила молча ни за что, может быть, за то,
что я не повторялся в зигзагах, царапинах, орнаментах и страстях.

Жалко, опять сгорает август, и лето безропотно тает;
я устаю  безумно от мировых проблем,
осень так безнадежно мой календарь листает;
плачу беззвучно с каменным лицом по убитым детям и сиротам всех стран.
А по утрам собака злая цепью гремит и гулко лает.

Я очень домашний, за что же сводят с ума меня колокола,
за что по углам чужим тысячелетья меня мотает?
Я же простой прохожий, а вокруг любви зеркала.

Останови последние дни лета любой ценой.
Страшной ценой. Сорви аплодисменты.

Нет, напрасно завет дан не осуждать:
Бог знает – и суда над собой не опасайся.

+