Натюрморт

Комната моя — тюрьма.
Бледное окно.
Дождь и высота.
Хрупкое стекло
С аллергией капель,
К моросным дождям.
Тёплая в углу постель,
Сладости в столе гостям!

Отпечатки солнца - листья…
Снегом к жизни не погребена
Мёртвая природа…
         ластится
               и трётся
      у портрета моего окна.

Проберётся — выпьет крови
Из моих сплетённых вен.
Я слабею, но открою -
Кто стучится эхом в дверь?!

Это ты, подруга старость!?
Заходи, как ты страшна!
За окном Погод(ная) Усталость.
Пусто! Где ж она? Ушла.

Проходи, напейся крови
Из моих влюблённых уст.
Поцелуй, и может новым
Скажется солёный вкус.

Застеснялась, больно молод.
Даже ты не так стара.
Ты прекрасна, только холод —          …Веет…
От могильного костра.

Женский род в твоём названии,
Заласкай, возьми меня!
Вот — последнее желание,
Этим и закончу я.

Помолись за них, за всех!
Изобрази их неживыми…
И чей то радужный смех,
Потревоженный инеем.

1992 г.

P.S. На момент написания этого стихотворения мне было 19 лет и женщина лет 39 мне представлялась… царицей Савской… да нет, конечно же, …царицей Египта! Кстати, Клеопатра умерла в этом… почтенном возрасте. Да что и говорить: во времена моей юности даже двадцатидевятилетняя женщина показалась бы мне ровесницей древнегреческих богов!) Богиней Афиной в исполнении Изабеллы Росселини! (Самое интересное, что многие мужчины и в зрелом возрасте воспринимают женщин по такому же доморощенному канону: до 29 — молода и красива, а дальше…) Поэтому, наверное, нет ничего удивительного в том, что в воображении моего несовершеннолетнего альтер эго зародились макабрические фантазии. Увядание природы, неизбежная конечность жизни человека — воплотились, в моём понимании, в образе обворожительного, гротескного существа. Точно также ведьмы в сказках — часто принимали облик молодых девушек, но мы то с вами знали, что по своей сути они были опасными монстрами. И некоторые подозрительные детали всегда ненароком проскальзывали в загадочном поведении или мистической внешности этих… с позволения сказать, леди.

   Возможно, все люди, жившие до нас и взирающие на нас с прекрасных полотен великих мастеров, тоже в некотором роде своеобразный натюрморт. Однако же что-то, безусловно, нетленно.