Посещение врача

  Знаете, у меня материальные осложнения после менингита. Праздники стеной подступают, и друзья посоветовали опытного карточного доктора по ночам Проферанса Пулькиса.
  Он встретил меня у дверей своего взрачного кабинета с распростертыми до неприличия объятиями и пространной речью:
  – Золотую рыбку нельзя отнести к промысловым? Ха! Спросите у Старухи, посылавшей Старика к посиневшему морю.
  Это меня насторожило, и я плотнее прижал к ладони в кулаке палец, который собирался положить ему в рот.
  – Доктор, у меня здоровье сдает, – пожаловался я.
– Прекрасно, одолжите, пятого мая у моего внука экзамен.
  Я осмотрелся по сторонам. Вокруг никого не было. Это меня еще больше насторожило.
  – Доктор, вот вы все смеетесь, а у меня трагедия, с годами утрачиваю чувство меры.
  – Держите, друг мой, – подмигнул он мне более чем игриво, – у меня как раз есть лишний сантиметр. Мерьте себе на здоровье.
  Я почувствовал, как краснею, и начал рассказывать стрясшееся со мной на днях на улице, когда все при оглушительном взрыве бросились врассыпную, а я преспокойно отправился домой варить рассыпчатую гречневую кашу.
  – Разве это можно назвать адекватной реакцией на случившееся? – спросил я. – И к тому же мне хочется на Таити.
  – По отсутствию какого-либо выражения на вашем лице, не похоже, чтобы вам было чего таить.
  – Вы все шутите, док, а у меня опять на лбу выступила испарина.
  – Не огорчайтесь, любезный, соберитесь с мыслями, постарайтесь вспомнить, сколько было у нее слушателей в прошлый раз.
  – В сторону шутки, доктор. Но больше всего действует мне на нервы моя супруга, и я непроизвольно срываю на ней злобу. Скажите, почему она так меня раздражает?
  – Злобу срывать на женщине нехорошо, лучше одежду и ... ауфвидерзеен.
  – У меня складывается впечатление, что вы или юморист, доктор, или ауфвидераст, или то и другое вместе.
  – Скорее всего третье, – обнадеживающе улыбнулся он, и методично продолжал вылущивать из меня семечки терпения, используя любой предлог, местоимения и наречия, такие как: мне плохо, мне нехорошо, мне совсем хреново, с одной целью, лишь бы уклониться от вопросов, поставленных в конкретной близкой мне одному проформе. Моя вера в него как в специалиста дала трещину и быстро увеличивалась, приблизительно на 2 дюйма в минуту.
  Или он устал от меня, или чувство врачебного долга взяло верх, он запросил 100 долларов за прием.
  Я не мог назвать прием радушным и демонстративно отказался платить, сославшись на то, что завтра первое мая – день солидарности трудящихся, и к тому же я еще не расплатился за транспарант, с которым должен был выйти «Помогите врачам выжить!». Он посмотрел меня нарочито презрительно и произнес:
  – Как потомственный интеллигент, народные праздники не соблюдаю, кроме Пурима.
  Меня охватило незнакомое чувство, как будто бы я отчаянно пытаюсь стряхнуть наподобие термометра последнюю каплю над писсуаром. Не припомню, как я очутился у выхода, но нашел в себе силы повернуться и выпалить:
  – Доктор, если вы снимаете с себя ответственность за меня, то сделайте это вместе с кожей.