Печалится Бог Венок сонетов 18

Над  Русью  престольной – звон  колокольный
«Быть    может... всё...  снится»
                Анна Чернокнижникова

1.
Жаль, изменилась престольная Русь,
Реже потомки чтят предков заветы,
И будто меньше в глазах стало света
Наших людей. А виной в том – искус.

Горько – теряется к прошлому вкус,
Тех поколений сошла эстафета.
А вековые народа приметы
Словно ненужный бессмысленный груз.

Жизнь скоротечна, в нас спешки – с избытком,
Всё на ходу, стало меньше общений,
Чаще подвержены греху и блуду.

Стали считать даже брак пережитком.
А Божье Слово подчас под сомненьем,
Хоть звон колокольный слышен повсюду.

2.
Хоть звон колокольный слышен повсюду,
И в небеса зорко смотрят кресты.
О, как не хватает в нас доброты,
И с верой в душе достаточно скудно.

Верят немногие в главное чудо,
И соблюдать не желают посты.
Так велико в их умах суеты,
Что изменить жизнь мечтают подспудно.

Только без Бога в судьбе счастья нет:
Для многих блаженство – в славе изустной.
Только она и влечёт их покуда, 

Истиной должен быть разум согрет,
Но паствы на службе в будни не густо,
Лишь в праздники в храмах множества люда.

3.
Лишь в праздники в храмах множества люда.
Будто Создатель в дни эти добрей,
Ставится больше к иконам свечей,
Чаще купюры ложатся на блюда.

Но не пролезть через у'шко верблюду,
Зря себя мыслью такою не грей,
Коль ты богач иль в душе фарисей.
А индульгенция* – Папы причуда.

Не истребима в нас тяга к забавам:
Сколь не тверди – бесполезно ученье –
Так обольщения сладостен вкус.

Только не дремлет всё время лукавый.
Ты им пленён – он теперь в упоенье. 
В ликах святых же – извечная грусть.

4.
В ликах святых же – извечная грусть:
Радости мало, коль мир наш греховен.
Сколько не строй и церкве'й, и часовен,
С душ праздных не снять соблазна обуз.

Век не дано примерять, как картуз, 
Тот, что достался, тем будь и доволен,
И у кого всё сменить хватит воли,
Нет, не по силам и гению груз.

Кто ни пытался, терпел тот крушенье –
Власти над временем, знают все, нет.
С тем же, кто жаждал, случался конфуз.

Иль становился лёгкою мишенью.
Здесь не спасут и пророки от бед –
Им трудно разверзнуть праведных уст.

5.
Им трудно разверзнуть праведных уст.
Тем, кто всегда только истиной дышит.
Ведь часто она приходит к ним свыше,
Как вдохновенье к поэтам от Муз.

Быть может, не каждый из них златоуст,
Но Слово Творца, бесспорно, услышит.
То, что не могут познать нувориши, –
Им заслонит слух банкнот крупных хруст.

Трудно нести правды тяжкую ношу,
Редко кто может пройти с ней весь путь.
Как сквозь шторма целый век плавать судну…

Только не будет им жизни хорошей,
Много придётся им горя хлебнуть,
Но вот однажды наступит день судный.

6.
Но вот однажды наступит день судный.
И всем воздастся с лихвой по делам.
Райским вовек не открыться вратам,
Тем, кто старался другим сделать худо**.

В них не пролезть ловеласам и плутам,
Авантюристам, прохвостам, ворам,
Хищникам, жуликам, временщикам,
Как и расстригам, и людям распутным.

Многообразен и пёстр род людской,
Сколько же в нём возникает дилемм? –
Даже представить, как много их, трудно.

Неотвратим для них вечный покой.
А жить, и подольше, хочется всем
И палачам, и последним Иудам.

7.
И палачам, и последним Иудам,
Каждому будет отпущен свой срок.
А станет каким их жизни итог –
Даже и думать об этом не буду.

И этих, и тех никогда не забудут,
Как не забыт до сих пор Герострат,
Скоро ль поставит Фемида им мат,
Иль даст Фортуна тем грешникам ссуду?

Нас тешит надежда, все рады ей,
И русский авось недурно б в придачу,
Можно тогда и подкручивать ус.

Но много об этом не стоит судачить,
Пусть помнят злодеи – к скончанию дней
Ложе найдётся, что сделал Прокруст.

8.
Ложе найдётся, что сделал Прокруст:
Нет, не минует убийц участь эта.
Пусть за границею белого света,
И страшен той смерти будет укус.

Все мы во власти сомнительных чувств,
Если касаемся срока кончины,
Дамы в молчании, да и мужчины,
И слышится реквием им, а не блюз…

А что со страной, где родились мы сами,
Судеб каких ожидать ей теперь?
Лишь не пришла бы к нам вновь перестройка.

Да, трудно России под небесами:
Не сосчитать сколько бед и потерь –
Эх, притомилась совсем птица-тройка.

9.
Эх, притомилась совсем птица-тройка.
В мире неправедном так труден путь –
Ни вправо, ни влево не повернуть,
Многим живётся здесь бедно и горько.

Есть богачей небольшая прослойка,
Кредо у них– где бы больше стянуть,
А если что –ускользают, как ртуть
Но судят о чести громко и бойко.

Так вот и тащится из века в век,
То в небеса вдруг взлетает Икаром,
Через столетья свершая рывок.

То – полный застой… И сорван побег:
Войны в стране да пылают пожары
И вся пропитана пылью дорог.

10.
И вся пропитана пылью дорог:
Танки несутся, летят эшелоны,
Кровь и увечья, крики и стоны –
Как наш народ это выдержать смог?!

Тяжек любого сраженья итог,
Их на веку прошлом было с избытком,
И длилась годами страшная пытка,
Вечен на теле Отчизны ожог.

Мир наступал, но опять беспокойство,
Дрязги, раздоры, шатанья властей,
И споров, загвоздок – целый клубок.
Их создавать – нам привычное свойство,
Ждём все с надеждой добрых вестей,
А впереди – море бед и тревог.

11.
А впереди – море бед и тревог,
Вычерпать их – труд и тяжек, и долог,
И в спину настырно дышит злой ворог
Тот, что готов свой вонзить коготок.

К нам же придраться всегда есть предлог,
Вот для того-то сухим держим порох,
И воины зорко смотрят в дозорах,
Чтобы никто и прорваться не мог.

Сколько в России пажитей с рощами, 
Неисчислимое множество рек…
И сносит народ безвременье стойко.

Жаль, что усилья выглядят тощими:
Как ни старается наш человек,
Но светлой доли не видится только…

12.
Но светлой доли не видится только
Для многих и многих граждан моих,
Вот потому так печален здесь стих –
И строчка порой остра, как иголка.

Хоть от усилий и взмылена холка,
И пашет работник иной за троих,
Но денег ему не увидеть больших,
Чаще таких кормят ноги, как волка.

Счастливо жить – обещаний полно,
Кормят нас ими, все власть имущие,
Но те посулы ложатся на полку.
 
Падаем часто на самое дно,
Вовсе не в радость время грядущее –
Чтоб не задумали – мало в том толка.

13.
Чтоб не задумали – мало в том толка,
Если шатанье в умах и разброд.
То наводнение, то недород…
А разгребать всё придётся потомкам.

Часто путь к свету проложен по кромке,
Чуть вправо иль влево – горек исход,
И встретим не счастье мы у ворот,
А от надежды одни лишь обломки.

Много витает прекрасных идей
Но далеко до свершения оных,
Труден меж нами всегда диалог.

А на словах будто всё для людей,
Но не работают часто законы –
Знать, так слепы, что печалится Бог…

14.
Знать, так слепы, что печалится Бог.
А прозревать – очень трудная участь,
И невозможно, чтобы не мучаясь,
Сложный судьбы развязать узелок.

Честно делить не умеем пирог –
Каждый кусок для себя хочет лучший…
И забываем порою в текучке.
Где корни наши, и где наш исток.

Вот и любовь с каждым веком короче,
Скоро останется в нас только крохи,
А без неё человек чёрств и пуст.

А времена нам добра не пророчат.
Только и вымолвить можем со вздохом:
Жаль, изменилась престольная Русь,

15. Магистрал

Жаль, изменилась престольная Русь,
Хоть звон колокольный слышен повсюду,
Лишь в праздники в храмах множества люда.
В ликах святых же – извечная грусть.

Им трудно разверзнуть праведных уст.
Но вот однажды наступит день судный
И палачам всем, убийцам, Иудам,
Ложе найдётся, что сделал Прокруст.

Эх, притомилась совсем птица-тройка,
И пропиталась вся пылью дорог
А впереди – море бед и тревог,

Но доли светлой не видится только…
Чтоб не задумали – мало в том толка,
Знать, так слепы, что печалится Бог.