С профессором Джузеппе сидим мы в ресторане

С профессором Джузеппе сидим мы в ресторане,
пьемонтского пред нами бутылочка с вином,
а ресторан тот помнит ещё о д'Артаньяне
что сиживал здесь в шляпе с раскрашенным пером.

Нам на закуску трюфель натёр на мелкой тёрке
официант, который по-русски не бум-бум,
и лёгкий запах псины придал еде прогорклой
оттенок благородный, похожий на судьбу.

За окнами промозгло. Декабрь и в Турине
способен быть суровым, не только лишь в Москве.
С утра натряс он снега, продрав свои перины,
и белизны добавил к разбросанной листве.

У памятника в синей морозной легкой дымке,
у самых наших окон, волнуется народ,
шумят о чём-то местном туринцы и туринки,
плакатиками машут и ходят взад-вперёд.

А мы сидим с Джузеппой и пьём своё Бароло,
и друг мой итальянский завидует мне в том,
что одарил Россию Господь большим набором
писателей хороших неведомо за что.

И говорю я Беппе, что просто мы в России
к своим заветным целям идём иным путём,
и чтоб вдохнул писатель ядрёный запах псины
на тёрочке изящной мы трюфели не трём.

И мы хоть не в ботфортах и перьями не вышли,
но, как герой из книжки, умеем напролом
входить в любые двери, сносить любые крыши
и при любой погоде устраивать погром.