Легкий шарж

Он путал волонтёрство с вольтерьянством.
Искал покой в рычании миров.
Предпочитал обыденному пьянству
свободный дух гашиша и костров

в оставленной арабами пустыне.
Из капель Айлы складывал сюжет
комедии о выстраданном сыне,
обретшим, к счастью, в счастие билет.

Терзался рифмой слишком уж покатой
на фоне колких резкостей строки,
и вспоминал, как он вязал когда-то
своих надежд тугие узелки

из совершенно выбеленных нитей
уже усохших в прожитых страстях,
холодных вен.
Он верил в мир соитий,
озвученных в вечерних новостях.

Ему планета точно по размеру
была со старта.
Тысячи иных
благодаря ему спасали веру,
едва живую в поисках дурных.

А он молчал и всё пытался снова
нырнуть наверх со старого моста,
чтоб напоследок выцедить хоть слово
на суетой исчерканных листах.

Копил любовь, как-будто бриллианты
для тех, кто после в стразах обретя
намёк на то, что жизнь, полна талантов,
на самом деле создана, шутя,

а не совсем во имя повторений
внутри спиралью выложенной тьмы
не подтверждённых истиной сомнений
в неподтвержденных истинах сумы,

молчал в пустыне.
Плакал над искусством
слагать из камня вечные черты
того, что позже станет мягким хрустом
изломанной душевной пустоты.

Вращался сам по старенькой орбите
престранной третьей.
Каялся.
Читал.
И всё искал последнюю обитель,
вдруг осознав, что мир - простой фрактал,

а по сему про индивидуальность
на этом свете нужно позабыть.
Любой живущий - мелкая банальность,
решающая быть или не быть

не совести во имя, а лишь ради
каких-то новых выходов на бис.
И он завёл в потрёпанной тетради
привычку заносить любой каприз

из собственных рифмованных комочков
холодных букв и выгоревших слов,
слагавшихся в рассудочные строчки
мгновения.
Ему давали кров

и небо, и леса, и даже люди,
мечтавшие раскрыть простой секрет
того, что через миг с душою будет,
примерившей предложенный жилет.

И, подойдя к исходнику невольно,
он понял вдруг, что быть одним из всех
в среде таких же, в общем-то, не больно.
Вот только душит искренности смех

да шанс познать бессмертие покоя
при этом всём - почти что нулевой.
И он решил пожертвовать судьбою,
чтоб не поникнуть буйной головой

над собственной идеей тени тени
как сущности, венчающей итог
довольно спорадических творений,
которыми здесь баловался Б-г.

Прошил иголкой времени пространство.
Не видел смысла в таинствах миров.
И путал волонтёрство с вольтерьянством,
найдя себя в рычании миров.