Тетрадь 15-го года

БУЛАТ ТУВАЛЬБАЕВ
(Из сб. «ТЕТРАДЬ  15 ГОДА»)

Жалко Шекспира!
                «Он был не моден после смерти…»
                Американский драматург в
                разговоре с В. Познером

Он после смерти стал не моден,
И завсегдатаям кулис
Как Автор стал он не угоден
Для пьес, идущих в бенефис.

Пылились «Хроники» в рулоне,
Сонетов выцветала вязь,
И номерные почтальоны
Скакали, в двери не стучась.

В сарайчик, где скучали мыши,
Владелец дома всё свалил:
И рукописи, и афиши,
Что след несли его чернил.

Другой  - почище учудил
(От гордости, наверно, спятил):
Дом сжёг  (туристов проучил!)
И тем себя  огеростратил.

Шекспир же напрочь был забыт:
Не ставился, не издавался,
Был любопытен его быт,
Но Гением – не признавался.

Всё шло к полнейшему забвенью
Ушедших театральных дней,
Но тут вмешалось Провиденье
В лице двух кокни, двух друзей.

Они собрали все бумажки…
Прошли года, десятки  лет -
Принцессою из замарашки
Шекспир опять вернулся в свет.


Всё! Понимания достигли,
Хотя и наломали дров!
И даже памятник воздвигли
(Спустя 125 годов!)               

Зависть к прошлому

Достав свои заначки и запасы,
Забросив в угол папки и портфели,
Купили мы билет до Кушадасы…
И очутились в маленьком отеле,
Расположившись в бархатном сезоне.

Запомнилась мне крепость Кушадасы,
Где, глаз, что Цейссом был вооружён,
Мозолили турецкие солдаты
На наших полуобнажённых жён,
Купающихся в запрещённой зоне.

Отельчик был на две звезды, не боле,
Ютился на двух сотках пляжной почвы.
А у порога колыхалось море:
Купайся хоть до ночи, хоть и ночью!
И шведский стол! – новинка для России.

Пожили мы, забыв про всё на свете,
От всех забот и тягот откосили,
И если б не мулла на минарете –
Проспали бы мы всё, за что платили
И не купили всё, что там купили.

Как жалко, отдых кончился так рано!
Теперь такое вряд ли повторится –
Такой вояж теперь не по карману…
Поэтому придётся закруглиться.

Итоги жизни

Я, наверно, старый стал:
То-ли сдал, то-ли устал.
Оглянулся – еле видно,
Что по жизни напахал.

Всё куда-то я спешил,
Всё чего-то ворошил,
Всё, казалось, строю, строю,
Оглянулся – накрошил!

Я по жизни в гору лез,
Прорубался через лес,
Оглянулся – я в ущелье,
Лес и горы – до небес!

Где ж учеников полки?
Где их острые штыки?
Прорастают сквозь дернину
Только робкие ростки.

Их потуги утешают:
Хоть ростки – но прорастают!

Нейтрино
                Лёне Ткачёву

Земляне меня называют «Нейтрино».
Я сквозь катаклизмы в безвестность лечу.
Нет массы, заряда, ни цвета, ни спина…
К чему отношусь? За кого хлопочу?

Какому святому я должен молиться?
Здесь дело не вкуса – идейный тупик!
Порою я свет,  а порою – частица
И я не уверен, что где-то возник!

Меня не измерят пространство и время,
Материю я прошиваю насквозь –
Толь Божия искра, толь чёртово семя –
Нежданный Неведомой Вечности гость.

Меня выдают запоздалые треки,
Размноженные фотонным дождём –
А, может, я треками ставлю помехи,
А сам ухожу в неизвестность финтом?

Когда на меня, как на татя, с поленом,
И вешают всякие датчики,
Выкидываю на диаграмме «колено»:
«Ищите по новой, мальчики!»

А может быть я – виртуальность?  Иль  вектор?
Наверно – полезен, к чему-то стремлюсь…
Но как попаду на Ткачёвский детектор –
Любуюсь я им, и на нём торможусь!

Я вечно в полёте.. .  А может в Природе
Я точка покоя? Зародыша миг?
Нуль-матрица? Что-то ещё в этом роде?
……………………………………………
Вселенная – чётна? Так где мой двойник?

Невесёлые перспективы
 
Ходил на Дни рождения –
Теперь другим служу:
Я в дни Поминовения
По кладбищам хожу…
Ушедшие мгновения
Листками шевелят,
И Дни Поминовения -
Всё чаще прочих дат.

Как раритеты храма
Их бережно хранит
И ночи чёрный мрамор,
И Серых дней гранит.

И я в той Вечной Акции
Уйду, в конце концов, –
Носитель Информации
Космических Отцов.
               
Ночной автобус
(Воспоминание о Лунёво)

Справа – занавес небес,
Блин Луны посередине,
Темной лентой хвойный лес
Над затихшею равниной.

Фар автобусных глаза
Жгут пригорки и низинки,
Торопясь, бегут назад
Придорожные осинки.

Стих людской в салоне шум,
Дремлет путник утомлённый,
Чуть поёт Наталья Штурм,
Что роман окончен школьный.

Стало за стеклом темно,
И в салоне свет погашен, -
И сквозь левое окно
Блин луны средь грустных пашен…

Оттесняя бабье лето,
Дождь хлопочет по кустам.
Мы летим в тоннеле света
По сусанинским местам…

О воспитании

Старший сын – забот кадушка!
Младший – сладка шоколадка.
Младший сын в семье – игрушка,
Старший – вечная загадка.

Воспитание старшого –
Без подсказок поиск клада,
А воспитывать второго
Опыт есть, ума не надо.

Но навязыванье мнений,
Примененье наказаний
Вызывает отчужденье,
Порождает невниманье.

Дети в чувствах каменеют:
Им другие мненья чужды…
А родители стареют
И становятся недужны.

Мы под старость пожинаем
Всё, что недовоспитали.
В гости деток поджидаем,
Жаль, они не приезжают.

Немного о детстве, и не только о нём…

Нам Высокая судьба назначает роли:
Тот – простак, другой – в шуты, кое-кто – в герои,
И вдобавок придаёт по счастливой доле,
Но, кому – поменее, а кому – поболе.

Грех мне на Судьбу валить, Симу и Гарифа:
Бог велел мне отпустить по вершку тарифа,
Но, пока ко мне дошла спущенная квота,
Вор, доносчик, прокурор и ещё кой-кто-то

Откусили от неё по большому шмату,
Шиш оставив на житьё сыну их Булату.
ГПУ, ВКП(б), суки всех мастей
Ущемлённую судьбу рвали до костей.

С изумленьем Бог глядел на творимый беспредел.
За обиду сироты стало стыдно Богу:
Матом Вороньё турнул, парню вроде подмигнул –
Вывел на дорогу!

Та эпоха далека – с той поры прошли века!
Так же мучится Судьба, боится ошибиться,
Из живого родника льётся Времени река…

Но, как прежде, Вороньё Бога не боится!

Оглянувшись

По жизни я наляпал ляп,
Взнесён был и отринут.
Передо мной не гнули шляп,
Теперь уж – и не снимут.

Не слыл я чёрным никогда,
Хоть не всегда был бел.
Я заслужил оценку «Да!»,
И кое-что успел.

Когда Предел наступит мой
И кликнут мой черёд,
Надеюсь, Павел предо мной
Ворота не замкнёт….               
Одинокие прогулки

Люблю в природы закоулки
Вершить я тихие прогулки,
И в одиночку размышлять
Как жить? Что делать? Чем дышать?

Люблю леса, ущелья, мшары,
Где тишь да гладь, да вечный сон.
Жаль вездесущие радары
Не оставляют «мёртвых» зон!

Везде, ещё во время Оны,
Распрятаны магнитофоны,
И сводит романтизм на-нет
Печальный шорох их кассет.

Где ни окурка, ни бумажки,
Не потревожит глаз никто:
Лишь лучик лазерной растяжки,
Да лас гороховых пальто.

Не зря мы Космос изучали,
Зверей амурских наблюдали:
Идёт отбор средь горожан
Бдагонадёжных прихожан.

Ожидание зимы

В декабре плюс десять – нонсенс!
Где зима? Доколе осень?
Серый ливень обложной
Небо застит…
За неделей – Новый Год!
Дождь, ненастье.

Кто погоду заменил
Непогодой?
Кто Мороза разгромил
Воеводу?
И когда нам снега ждать
В чисто поле?
Мы согласны подождать,
Но доколе?
Осенний пессимизм с намёком на улучшение

За окошком снега нет, всё тает –
Осень,
Я седой, она седая –
Осень,
Слякоть, мрак, туман и сырость –
Осень.
Жизнь моя, Ты мне приснилась?
Осень…
Где надежды? Тлен и тень –
Осень.

Завтра Зиму, в первый день,
Спросим.

Осенние прогулки

Люб;те осенью гулять:
Чуть тронутые желтизною,
Грустит берёз подросших рать
Над остывающей рекою.
Нам хочется их грусть понять…
Люб;те осенью гулять!

Спешите осенью гулять:
Грибами пахнет пласт опавший
И ветру нравится играть
С листом, собратьев переждавшим.
Игру их хочется понять…
Спешите осенью гулять!

Пусть вам не надоест гулять
Осенней чёрною порою:
Опушки дальние видать
Сквозь лес, казавшийся стеною.
Лежит на сердце благодать…
Пусть вам не надоест гулять!

Есть в увядании краса!
Леса грустят, пусты и гулки,
Умолкли птичьи голоса….

Бодрят осенние прогулки!

Прогулка

На прогулку мы идём:
Кто с собакой,
Кто с дитём,
Кто с хорьком на поводке,
Кто-то просто налегке.
Дедушки с колясками,
Челюстями лязгая,
Забавляют сказками
Внучек и внучат.
Фонари – монистами,
Манит небо чистое,
Золотыми листьями
Сыплет листопад.
Мы шагаем налегке
Вдоль по Яузе-реке
И, довольные вполне,
Отражаемся в волне:
И собаки,
И хорёк,
И хорьковый поводок,
И рябины с буками,
И коляски с внуками.
Проводов гудение
Не портит настроение…
Расслабляется народ –
Нынче воскресение!

СИБИРСКИЙ ВИЗИТ

Из окна вагона

Средь стройных сосен у реки
Одна стоит, как пьяная,
И два сука, как две руки, -
Мольбой о сострадании.

Стоит покорно,  как вдова,
Пропущенная милостью,
Забыв Господние слова
О высшей справедливости.


То Солнце хвою обожжёт,
То дождь  накроет тучею:
Сосна стоит, покорно ждёт
Судьбину неминучую

Я ей рукой махнул тайком:
Мол, будет всё – как исстари!

Но рявкнул тепловоз гудком
И вдаль умчал, посвистывая…

Сибирь – наша!

Пусть имидж выглядит не глянцем:
Тайга, снега – сплошная глушь…
И это всё отдать китайцам?
Какая чушь! Какая чушь!

И самоцветов переливы?
Металлы, уголь и алмаз?
И величавых рек разливы?
И газ, и газ, и газ, и газ?

Густую нефть – запасы Солнца,
И мамонтов в консерве  льда
Отдать в концессию японцам?
Какая, Боже, ерунда!

Как ни хотелось бы нам кушать,
Какой бы ни был Мажор Форс,
Махнуть тайгу на ножки Буша
Пусть не надеется янкос!

На перроне Барабинска

Из лавки ли, из дома  ль
Возник печёный омуль,
Пластами горки дыбятся
Копчёной белорыбицы.
Сигов солёные хрящи,
Куда ни взглянь – лещи, лещи,
Торчат из-под накидки
Зубастые ставридки
И прячутся в салфетки
Усатые креветки
И, жесткой чешуёй хмеля,
Как краски Пиросмани,
Съезжают вниз, как якоря,
Огромные тарани!
       ***

Скворцы готовятся к отлёту

Скворцы готовятся к отлёту
Куда-то в тёплые края…
Готовится к Большому счёту
Судьба моя и жизнь моя…

Вдоль бульваров печали моей -
Тени грёз, реки слёз
И всё больше непамятных дней
В жёлтой краске берёз.

И толкают к предельной черте
То ли чувство вины,
Толь неслышимый зов с высоты,
То ли сны, толь сыны.

Сколько душ дорогих отслужили
До креста им отпущенный срок
И ушли в Никуда – заплатили
Свой последний оброк.

И всё меньше, и меньше, и меньше
Троп-дорог  указует мне Бог.
Недоделки, не собраны вещи,
И уже обозначен порог.

Пыль забвенья уже наметают
Ветры памяти у дверей…

Всё ленивее Мойры сплетают
Нитку жизни моей.

Следы

Кончается год, на пороге – Январь,
Морось стучится в ставень…
Как много ушло в невозвратную даль,
Следы золотые оставив!

Простились, но мы почему-то всё ждём,
Не верим ушедшим годам,
На чудо надеемся. И идём
По их золотым следам.

Немыслимо быстро недели бегут:
Пора собирать котомки…

Какими же наши следы назовут
Друзья и потомки?