Потомок янычар

ПОТОМОК ЯНЫЧАР

Турецкий берег так манил её,
что женщина, впадая в забытьё,
всё грезила в каком-то полусне
о пальмах и о ласковой волне,
о страстных взглядах и о силе чар
потомков беспощадных янычар.

И в августе сбылись её мечты,
и вот уже знакомые черты
явил её очам турецкий пляж,
а вместе с ним и пальмовый пейзаж.
Отель был мал, владелец был поэт -
мужчина одинокий, средних лет.

Всегда печален, вежлив и учтив,
задумчив и как бог любви красив.
Прелестницу из костромской глуши
он встретил. Широтой её души
дежурно восхитился и отбыл
в стихах печальных хоронить свой пыл.

Влюбилась дама сразу и навек -
к тому располагал турецкий брег:
едва лишь ступит на него она -
и почитай, навеки влюблена.
Как велика, однако, сила чар
потомков беспощадных янычар!

Надев купальник цвета бирюзы,
что костромские подчеркнул красы,
прелестница как сказочный мираж
явилась украшать собою пляж.
В глубинке русской дам шикарных – рать
и каждой есть, что людям показать.

Учтивый и задумчивый поэт
с балкона своего навёл лорнет
на Ольгу Барсукову – так звалась
та дама, что к нему питала страсть.
Узрел владелец этого мирка,
что Ольга и стройна, и высока,

уста медовы и глаза святы,
а жесты и изящны, и просты.
Потомок беспощадных янычар
стал жертвою подобных женских чар.
Совсем недавно он любил жену,
но та с другим покинула страну.

Турецкому поэту изменив,
неверная сбежала в Тель-Авив.
Четыре бурдюка хрустальных слёз
пролил он, но потерю перенёс.
Тем временем, у Ольги костромской
желание возникло: грот морской

на лодке осмотреть с проводником.
Поэт турецкий был почти силком
в ту лодку Барсуковой погружён
и ласково на вёсла посажён.
Доплыли. Ольга сбросила шелка
и наготой своею мужика

едва не ослепила. Только он
вдруг вспомнил, что из девичьих имён:
«Коварство» - возглавляет пьедестал,
и ничего с себя снимать не стал.
Но Ольга из предместий Костромы
воздействовать умела на умы,

и томно, на немецком языке
прочла «Ундину» Фридриха Фуке.
Не девятнадцать глав, лишь эпилог:
где холм могильный звонкий ручеёк
так нежно и любовно обвивал,
что наш поэт катарсис испытал.

С себя одежды тотчас сбросил он,
от Ольги принял восхищённый стон.
Легко открылся страсти колдовской
поэт турецкий с феей костромской.

Прибрежный грот! Ты – радости причал,
где тает время, где молчит печаль.
Любой из нас забыл бы о тоске
с Ундиною из повести Фуке.

Бальзамов Вадим

Постскриптум: Многие дамы, что побывали без мужского сопровождения на Турецком бреге, воскликнут:  « О, май гад! Это же про меня! Только в гроте морском был у меня не владелец отеля, а, к примеру, массажист или официант!» Пиит должен будить в прекрасных гетерах прекрасные воспоминания о море и лете, об изысканности иноземной любви. Кстати, именно повесть Фуке сподвигла писателей и сценаристов на создание образа Русалочки. Я утешаю себя мыслью, что несу людям свет просвещения, что многие погуглят и прочтут все 19 глав «Ундины».