О вдохновении

Красивое предрассветное небо над Барселоной пахло незабудками и дождём, пахло затишьем после разбушевавшейся ночью бури. Наш самолет неспешно выруливал на полосу взлета, важно задира нос, в лучах желтых прожекторов, с треском прорывающихся в утреннюю сиреневу небосклона слитого воедино с мокрым асфальтом. Мы кружили в этой железный белой птице словно длинношеий лебедь на глади подмороженного озера до тех пор пока не заняли верную позицию. Затем зверь остановился, замер, сгруппировался и с точностью натренированного дельфина стремительно, но мягко нырнул в серебряное небо.

На борту было тихо и спокойно, наш город спал, а мафия аккуратно съёжившись на узком сидении у прохода писала свои заметки и смотрела в окна, в которых с каждой новой высотой сменялись ландшафты.
Словно в сладкую гущи черничного варенья постепенно вмешивали нежный сливочный йогурт и небо светлело на газах до тех, пор пока не превратилось в слегка лишь голубоватые творожные облака.
И начался шторм. Подводной лодкой мы шли вдоль густо взбитых кремовых пиков, направляясь в самое сердце стихии, изящно огибая дребезжащие посреди высокого неба сгустки грозы и могли лишь гадать, какими отголосками отдаются эти скандалы сейчас там, на земле.
Спустя некоторое время мощный грозовой фон был пройден и мы поднялись вверх, в бесконечно свободное пространство лазурно-синего неба.

Людям предлагали еду, от которой те успешно отказывались, если вдруг учтивой стюардессе удавалось застать их в бодрствующем состоянии.
На борту было удивительно много мужчин и практически совсем не было женщин, однако мне довелось наблюдать в узкий проём между впереди стоящими сидениями аккуратно подстриженный затылок беловолосой женщины. Она сидела по центру и летела, вероятно, либо одна, либо с одним из сидящих по ту или другую сторону от неё мужчин.

В крупных руках мельтешилась книга, то открывалась, то закрывалась, то покорно позволяла хозяйке мягко и учтиво перелистывать свои страницы. Это был среднего размера томик в мягком переплете с обложкой такого красивого нежно-сиреневого цвета, что сочетался ни только с испанским предрассветным заревом, но ещё и со сделанным очень кстати фиолетовым маникюром своей обладательницы, я бы даже сказала владычицы.
Она владела этой книгой, управляла и повелевала, держа в руках крепко и уверенно. Я книги держу немножко иначе, а кто-нибудь совсем иначе. Мы все очень разные, от того по-разному выстраиваем отношения с людьми и вещами. Будь то чтение на борту или переписка на мобильном. Не найти на целом свете двух человек, которые сделают это одинаково, каждый сделает по-своему, но красиво, непременно красиво. Это и есть стиль. Он зашит в каждом из нас. Вот и в том, как это сильная, твёрдая женщина держала в руках эту беззащитную нежную книжечку была неземная красота.

За окном уже вышло солнце, а я явно преувеличивая возможности своего не очень хорошего зрения в купе с усердно трудящимися контактными линзами пыталась разглядеть текст на мягких кремовых страницах изящного издания, дабы предположить, что это за язык, и к какой национальности принадлежит его читательница.
Я не видела её лица. Не случилось. Я помню, что прошла на своё место стремительно, ловко маневрируя между высокими мужчинами в белых рубашках и синих костюмах, которые закладывали свои набитые важными бумагами чемоданчика на полки для ручной клади.

На левой руке рядом с серебряными часами у неё красовался холщовый браслетик с флагом Бразилии, кожа была довольно смуглой, а волосы в свою очередь, выбелены до очень чистого и холодного оттенка, предпочитаемого и носимого, чаще всего нашими женщинами, славянками. Руки у загадочной пассажирки были крупными, а рост, вероятно, высоким, это было видно по тому, как её светлая голова горделива высилась над спинкой неуклюжего сиденья.
В редкие минуты полуоборота, можно было рассмотреть гигиеническую маску, бесспорно являющуюся атрибутом нашего времени. Так вот, она была детской. Белая тканевая маска, весело разукрашенная бледно-желтыми ромашками с приляпанным на самый центр Мики Маусом, который кстати, не симпатично изогнулся на, скорее всего, не маленьком носе изучаемой мною дамы. Однако демонстрировала эту маску она с королевским величием и непоколебимым чувством собственного достоинства.

Глаза невольно спускались ниже и скользили по стройным плечам, облаченным в шифоновую блузу цвета морской волны с множеством синеватых разводов и, ко всему прочему, расписанную красными розами. Этот арт объект был дополнен черно-белыми брюками в горизонтальную полоску, возможно, модели "чинос". Данное предположение я выдвинула на основании того, как они натягивались и барили на единственно видном мне левом бедре, несмотря на явную стройность женщины избравшей их для сегодняшнего перелета.

Объявили посадку. Невысокого рода стюард обладающий изгибистыми формами, даже больше напоминающими женские, деловито продефилировал вдоль салона в обтягивающих форменных брючках. Народ по-прежнему спал, сидений откинуто не было и окон закрыто тоже. Мы были готовы к посадке. Резко повернув, борт наклонился в право и в иллюминаторе по ту же сторону уже можно было увидеть землю, совсем близко. Совершив ещё пару извилистых маневров, встряхнув крыльями, крупная птица прицелилась, растопырила лапки и грузно опустилась на заранее заготовленную для неё посадочную полосу. Аэропорт был залит светом, солнечные лучи игриво отражались от его больших стеклянных окон.
Она встала, неторопливо повернулась и, может быть, даже улыбнулась мне из под Мики Мауса. Я посмотрела на неё с благодарностью и подумала: "Спасибо за увлекательный полёт!"

Спасибо за вдохновение. Хотя я знала, что дело не в ней, дело во мне, вдохновение живёт внутри, дремлет, а кто станет для него будильником- абсолютно неважно