Чарльз Вольф. Погребение сэра Джона Мура

Чарльз Вольф.   Погребение сэра Джона Мура у Ла-Корунья


Барабанную дробь, хриплых труб печаль
Не услышали дымные дали,
И прощальный залп над ним не звучал,
Как позиции мы покидали.

Мы могилу герою рыли в ночи,
Рыжий дерн штыками кромсали,
А фонарь да луна, словно две свечи
В бездну тусклые блики бросали.

Как бессмертным доспех, гроб не нужен ему,
Саван грудь не стеснит, завиваясь,
На ночлеге своем воин ляжет во тьму,
Лишь походным плащом укрываясь.

Только вздохи да пара коротких молитв,
Но ни слова о нашей печали –
Мы в суровом лице, отрешенном от битв,
Знаки собственных судеб читали.

Глубже, глубже мы узкую стелим постель
И взбиваем ее изголовье,
Враг иль путник случайный геройских костей
Потревожить не сможет злословьем.

И когда якоря мы поднимем уже,
Как бы крылья хулы ни кружили –
Он спокоен на вечном своем рубеже,
Где британцы его положили.

Мы едва полработы исполнить смогли,
Как трубач заиграл отступленье.
И случайный удар вражьей пушки вдали –
Знак сочувствия и сожаленья.

Поле брани недавней впустило его,
Расступились кровавые травы,
Мы оставили друга в том краю одного,
И надгробьем ему – только слава.







The Burial Of Sir John Moore At Corunna

Poem by Charles Wolfe


Not a drum was heard, nor a funeral note,
As his corse to the rampart we hurried;
Not a soldier discharged his farewell shot
O'er the grave where our hero we buried.

We buried him darkly at dead of night,
The sods with our bayonets turning;
By the struggling moonbeam's misty light
And the lantern dimly burning.

No useless coffin enclosed his breast,
Nor in sheet nor in shroud we wound him;
But he lay like a warrior taking his rest
With his martial cloak around him.

Few and short were the prayers we said,
And we spoke not a word of sorrow;
But we steadfastly gazed on the face that was dead,
And we bitterly thought of the morrow.

We thought, as we hollowed his narrow bed
And smoothed down his lonely pillow,
That the foe and the stranger would tread o'er his head,
And we far away on the billow!

Lightly they'll talk of the spirit that's gone
And o'er his cold ashes upbraid him,--
But little he'll reck, if they let him sleep on
In the grave where a Briton has laid him.

But half of our heavy task was done
When the clock struck the hour for retiring:
And we heard the distant and random gun
That the foe was sullenly firing.

Slowly and sadly we laid him down,
From the field of his fame fresh and gory;
We carved not a line, and we raised not a stone,
But left him alone with his glory.