продажа пса

Пёс был довольно красивый.
Оранжево-чёрный окрас,
тело, входящее в силу,
смышлёность овчарочьих глаз.

Живя по собачьим законам,
где преданность — главный закон,
восторженно-изумленно
взирал на хозяина он.

Но в день базарный, субботний,
желая иметь деньгу,
хозяин его за полсотни
продал на людном торгу.

Пёс, о деньгах не зная,
из новых рук поводок
тянул, и хозяину лаял,
и терся у милых ног.

Хозяин, с похмелья не в духе,
видать, и натурой — не шёлк,
проданного под брюхо
пнул и, сплюнов, ушёл.

О тишь потрясений собачьих,
когда поджимается хвост!
Заплакал бы, да не заплачешь,
поскольку ты просто пёс.

Он лёг прямо в грязь субботы,
морду меж лап положил,
и не было в нем охоты
к такой чепухе, как жить.

Когда оскорбляют доверье,
это: как ты домой,
а от тебя все двери,
заперли до одной.

Толпились вокруг зеваки,
затеяв пустой пересуд.
А новый хозяин собаки,
нагнулся к поникшему псу,

погладил, сказал ему что-то
и отстегнул поводок —
мол, раз со мной неохота,
дуй-ка домой, дружок.

О тишь потрясений собачих,
когда шевельнётся хвост,
и ты для кого-то значишь,
хотя ты всего лишь пёс.

Встал пёс и с хозяином рядом
двинулся в новый дом —
нечаянная награда
за пониманье теплом.

Он шёл, одолев обиды,
с другом рядом шагал,
и хвост его саблевидный
прохожих остерегал:

попробуйте только — троньте
друга не по-людски,
долго будете помнить
ярость мою и клыки.

Эдуард Орловский.