Миражи Мастер и Маргарита

На флейте ты играла, как свисток,-
Раскосые глаза людского океана,
И вторил труб бурлящий водосток,
Лохматого, небритого гурмана.
И засверкали перси, как во сне,
Набравшись краски из стакана,
Сыграл там-там в полулуне
Забытой сказки Ватикана.
И верещал седеющий чертенок,
Но хвост трубой держал котенок,
И вынув перламутровый алмаз,
Я глаз и мир от разрушенья спас.
Пустились во враждебный, томный пляс,
Залитый черными чернилами, умерший пляж,
И снова я тебя от иссушенья спас,
Всей сединой оборотившись на Кавказ.
Играли в темную, разменную монету,
Когда вдруг звучно вскрикнув кастаньеты,
Заголосили о беде,
И плюнув, вышел по нужде.
И долго мучая, еще кружили миражи,
Овчинку звездную подбросив,
А я, как патриарх и сторожил,
Тобой и мной встречаю эту осень.
И от мистической нужды,
Спасли твои, мои, наши сады,
И если что для мыслей и подбросив,
На протяжении всей жизни только Господа и спросим.
И мирозданье,
Как глухое подаянье,
Смотрело, кровь в глаза налив,
И только патриаршие признанья,
Готовили нас к издыханью, всю сиротливость мироздания вскрыв.
И это мира изваянье,
Росло, зияя, как нарыв,
И заливая ветошью сознанье,
Ты ощутишь в душе своей прилив.
И силу, власть свою приняв,
Мы будем в мире жить, как гости,
И старости так не поняв,
Не раскраснеются, пылающие кости.
И все мечты в себе собрав,
Мы в гроб забьем последний летний гвоздик,
И вакханалию так не приняв,
Изгиб руки, дополнит и изгиб тяжелой, вырванной с груди бойцовской трости.
И все засохшие, служебные картины,
Нам не приносят даже мира половины,
А райские сады Семирамиды,
Все поглощают адские обиды.
И лезвием пройдясь
По обнаженности спине,
На острие звезды с мечтой сойдясь,
Оставишь след глубокий на вековой нефритовой стене.
Но возродясь в созвездиях, Крестом,
Мы жизнь святую не отложим на потом