Куликовская битва

"Вокруг Москвы собралась Русь преображённая, способная к подвигам, вплоть до жертвенности. Благодаря этим качествам Москва встала против Орды и её союзников. Одна проигранная битва опрокинула державу Мамая, как карточный домик. На Куликово поле пошли рати москвичей, владимирцев, суздальцев... А вернулась рать русских, отправившихся жить в Москву, Владимир, Суздаль... Это было началом осознания ими себя как единой целостности – России". Лев Николаевич Гумилёв, "Эхо Куликовской битвы".


I. ЗАДОНЩИНА

Медленно тает завеса туманная,
Будто смешались июль и февраль.
Где–то в ночи – полевая, желанная,
Невероятная русская даль.

Где–то за мягким сиреневым облаком
Счастье былинное грезится мне:
Тысячи вёрст до него не дойти пешком,
Не доскакать на ретивом коне.

Эти поля, перелески и рощи мы
Видим спасительным светом в душе.
Может быть, здесь,
                на просторах Задонщины,
Русскость былая вернулась уже? –

Снежными хлопьями, чистыми росами,
Вешними водами, жарким лучом,
Синими далями, русыми косами...
Крепкой кольчугой, надёжным мечом...

II. ВАСИЛЬЕВСКИЙ ЛУГ

Был утренний воздух и свеж, и упруг,
Из Вечности пролитый наземь,
И вышли они на Васильевский луг
Пред очи Великого князя.

У шлемов и копий вились мотыльки,
Летело церковное пенье...
Стояли дружинники и мужики,
Московской земли ополченье.

Горячее солнце ласкало броню,
Сверкало на стали и меди.
Такое начало – к великому дню,
А значит – к великой победе.

И только росинки шептали цветам,
Внимая неведомым стонам,
Что чуть ли не каждый останется там,
В степи за Непрядвой и Доном...

III. ПОЛЕ КУЛИКОВО

Для вечной памяти, для разума людского
Здесь даль туманится, и кажется, что тут
Былые воины Димитрия Донского,
Блестя шеломами, из прошлого идут.

Сквозь времена сурово смотрят лики,
И слышатся, лишь только ляжет мгла,
И храп коней, и яростные крики,
И посвист стрел, пронзающих тела.

Здесь, будто в чаше тающего света,
Двух ратей волны бьют через края,
Гремит набатом сердце Пересвета,
Встречая сталь ордынского копья.

Здесь древний Дон, мерцая, как подкова,
Сливается с Непрядвою–рекой,
И оживает поле Куликово –
И памятью, и верой, и строкой.

IV. РУССКИЕ

По Божьему гласу, по трубному звуку
В суровой решимости встали войска
По левую руку, по правую руку
И грозною силой Большого полка.

А небо казалось ещё голубее,
Когда после сшибки могучих бойцов
Испуганный конь поволок Челубея
На страх и смятенье чужих удальцов.

И гулкое эхо забилось в раскате,
И души смутились во вражьем строю,
Угрюмо жалея о первой утрате,
Предвидя грядущую гибель свою.

Тогда–то на подвиг, на счастье и муку
Воздела Россия хоругвей шелка
По левую руку, по правую руку
И выше – над силой Большого полка.

V. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

Тяжёлым сбруям и подковам
Не сокрушить Его надежд!
И вот – на поле Куликовом
Он встал без княжеских одежд.

Пусть, первым гибель принимая,
Но в русской памяти живой,
Полёг под стрелами Мамая
Ударный полк сторожевой...

Пусть ломит, ломит туча злая,
И вопли раздирают рты,
А солнце, огненно пылая,
Глядит на землю с высоты...

Господь поможет! Русь поможет,
Сверкнув на лезвии клинка!
Наш главный час ещё не прожит,
Он продолжается – века.

VI. ОРДА

Легли под копыта высокие травы,
И воздух со свистом прожгла на лету
Жестокая тень чингис–хановой славы,
Неистовой конницы хана Бату,

Орда! – посылавшая валом тумены,
Сметавшая мощь азиатских держав,
Не зная ни страха в бою, ни измены,
Полмира петлёю аркана зажав,

Орда надвигалась! Давила, крушила
И строй разрезала, как беличий мех,
И страшное, лютое дело вершила
Дамасская сталь, пробивая доспех.

Свирепостью дикой, неистовым жаром,
Казалось, дышали кривые клинки.
Удар за ударом! Удар за ударом!
И дрогнул, согнулся полк левой руки.

VII. ЗАСАДНЫЙ ПОЛК

Они железными рядами
Скрывались в роще за листвой,
И каждый ненависть годами
Копил под долгий плач и вой.

А поле дыбилось, стонало,
Как буквы летописных строк,
Пока заветного сигнала
Не дал суровый князь Боброк.

И дрогнул грунт тысячелетий,
И затрещала ось Земли,
Когда, встречая ветра плети,
Они в молчании пошли.

Уже не люди – стрелы Божьи:
Рубить, рассеивать, карать...
И во вселенском бездорожье
Не умирать.

VIII. ОСЛЯБЯ

По вязкой, разлившейся хляби
Обоз уходил на Москву.
Израненный воин Ослябя
В ночную глядел синеву.

Скрипя, колыхалась телега,
И слышалось пенье вдали,
И белым подобием снега
Туман поднимался с земли.

А губы молитву шептали,
И где–то в безмерной ночи
Вселенским огнём расцветали
Бессмертных созвездий лучи,

Как–будто стальными клинками
Скрещаясь над ширью земной:
Над рощами, над облаками,
Над белой туманной стеной.               
 _____________
 * Иллюстрация:
    картина "На поле Куликовом",
    художник Илья Глазунов.

Родион Ослябя – монах–воин, инок Троице-Сергиевского монастыря. Причислен к лику святых в Русской Православной церкви. По благословению святого Сергия Радонежского сопровождал вместе с иноком Александром Пересветом Великого князя Димитрия Донского в походе против татар и принимал участие в Куликовской битве.

Долгое время считалось, что Ослябя вместе с Пересветом погиб. Но по ряду источников установлено, что не позже 1389 года (до смерти Димитрия Донского) Ослябя ездил в Царьград в составе посольства Великого княжества московского для оказания помощи Византии, страдавшей от турецких набегов. В летописных списках погибших на Куликовом поле также приводится имя лишь одного Александра Пересвета.

Есть предание, что в ходе битвы Димитрий Донской получил ранение и упал с коня. Ослябя перенёс князя в безопасное место, надел его доспехи и продолжил сражаться в рядах Большого полка. По другой версии в Куликовской битве погиб сын Родиона Осляби (до принятия монашества – брянского боярина и профессионального воина) Яков Ослябя.

В честь знаменитого воина–монаха был назван броненосец Русского Императорского флота, погибший в Цусимском сражении. В наши дни в боевом составе Тихоокеанского флота находится большой десантный корабль «Ослябя».