Кровавый поцелуй

  Никто как я не умел выпускать сигаретный дым из одной ноздри, так мне когда-то сказали в Федеральном Бюро Расследования антиамериканской деятельности.
  Зрелище по своей силе потрясающее,  превосходящее исход Джина из Бутырки.
  От любопытных не было отбоя на дневной лагерный сон, заключённых в его объятия, не имеющего ничего общего с Морфеем или морфинистами.
  И если за мной выстраивалась очередь пре-лестниц в косынках или носовых платках на головах с бигудями, я в смутной надежде, что больше никто не подойдёт, спрашивал, Вы у меня последняя?
  Признаюсь мной руководил шкурный интерес, а кому хочется, чтобы её с него спустили и бесстыдно голыми катались на любовных роликах как на той, что принадлежала белому медведю, страдавшему биполярностью в зоопарке.
  Не обязательно досконально разбираться в сексе особенно, когда точки соприкосновения давно стёрлись.
  Выполнив предназначенные природой функции, надлежит незаметно уйти, лучше куда-нибудь по чуть-чуть, но чтобы это чуть-чуть не прогибалось.
  А её как меня вагонетка жизни наказала за неосмотрительность по сторонам, когда переходили дорогу несущимся машинам навстречу собственной смерти.
  Не удивительно, что мы с ней бесшабашные встретились каждый на прозрачной каталке в кладбищенском баре маргиналов и патологоанатомов "Весёлый морг".
  Отзвенели склянки переполненных до краёв воспоминаниями хрустальных бокалов, хрустящих на зубах, отороченных окровавленными губами.
  Началось памятное землетрясение 2038, и мы свалились на кафельный пол, слившись в затяжном кровавом поцелуе а ля Саломеи и Иоанна Крестителя, описанного в  Новом Завете (Евангелия от Марка и Матфея).