Дипломатический конфликт и санкции

"История России с 2000 года"
Глава 21. Дипломатический конфликт

Дипломатов вы так унижали,
вы разрушили всё донельзя,
вы их жен и детей высылали,
чтоб больнее ударить, но зря!
Невдомёк вам, что это едва ли
вам поможет ударить больней,
потому что мы ведь – не твари,
мы ведь люди, а вы – сыны змей!
И судить всех людей вы не вправе,
право думать не может тот змей!

Нашу собственность вы забирали
за границей, где веет метель,
и всемирное право попрали,
потому, что так хочется ей –
той элите, которая знает
все законы, но им ты не верь.
Ты не верь тем народам, что знали
искушение Тьмы и потерь.
Вы корзину доверья украли
у людей гениальных, и змей
вы специально в умы посвящали,
чтобы властвовал только еврей.
А ведь Богу угодно едва ли,
чтобы нации так воспевали
лишь одну сторону без потерь.
Бог ведь создал нас многообразно,
сколько жизней кругом и, скорей,
мир порушится, чем однообразно
станет власть и структура теней.
Мы не можем так думать, едва ли,
всё разрушит открытая дверь,
только так мы планету спасали
от уроков возмездья и змей.

   И снова о санкциях

Чем слабее вы делали нас,
тем сильней мы вставали,
вы всегда заводили быстрей
те процессы, что мы лишь познали
в промежутке меж этих дверей.
Тем не менее, мы не сдавались,
шли вперёд и закрыли ту дверь,
а теперь независимо знали,
что так будет, и  нужно гореть
лишь желанием выжить, едва ли,
наша цель – много больше теперь.

Мы скорее мечтать позволяли
тем врагам, что ускорили смерть,
смерть физической воли и знали,
что воспрянет Россия теперь!
Что бы вы там не предпринимали,
не получишь ты то, что хотел,
ты не понял, что русский – не Ваня,
Иван Грозный – вот лучшая дверь.
Мы открыли ту дверь, что к познаньям
силу мысли ведет и поверь,
что своим недопониманьем
ты лишь дал нам заветную дверь.
Дверь науки, дверь в свет мироздания
мы получим теперь, только верь,
что увидит тот свет лишь изгнанник,
а изгнанник – Россия теперь.
Но не очень-то верь, не одни мы,
мы не изгнаны Богом из вех,
что ведут нас к границам нетленным,
с нами страны другие теперь.
Мы соседей своих уважаем,
мы в дороге не губим коней,
мы теперь это всё понимаем,
а вот вам непонятен тот свет,
свет, который сияет, как север,
свет, который блестит, как янтарь,
свет не тлеющей мысли, что знает,
что Россия – велика теперь!

Я пишу то, что вижу и знаю,
я пишу то, что, может быть, с нами
не случилось, но может, поверь,
что случилось – того не исправить,
а что может случиться – извлечь
из той книги, что может открыться
только честным, и может повлечь
за собой всё святое и млечно
оказаться в окрУге большой,
в том большом и неведомо чистом,
что нарушит тот мрак неземной.