Змей Горыныч и Добрыня Никитич

Извергатель огня всю деревню держал
В грозно горло сжимающем страхе.
Сила в те времена часто правила бал,
Лишь сдаваясь уму и отваге.

Угрожая спалить их окрестность дотла,
Пыл гасило чудовище данью.
Чья-то мать ежеутренне слёзы лила,
Осыпая агрессора бранью.

Столько пленников в логове жутком - не счесть -
У трёхглавого гада томится.
Но не ведал, что ждёт неизбежная месть
В светлом облике хрупкой девИцы.

Когти сцапали как-то Настасью-красу,
Что ромашек букет собирала.
- Вот увидишь, - промолвила, - скоро спасусь.
А ты станешь героем провала.

Наш храбрец из былин за невестой спешит,
В ножнах звякает жало стальное.
Злость пустила в нём корень - насквозь ядовит.
Вражья кровь чувство мерзкое смоет.

Добрых дел совершатель, как имя гласит,
Гада клянчить пощады заставил.
Но запасов терпения был дефицит.
И подвергся трёхглавый расправе.

А Настасья-краса стала верной женой
Храбреца, заслужившего славу.
На пиру, что они закатили горой,
До утра не стихали забавы.

Разносилась по миру людская молва,
Подвиг дивный в речах прославляя.
Современность похвастаться может едва
Той отвагой, что в мифах живая.