Поэты и бандиты

Шарапов сидел среди урок.
В малине сидел воровской.
И думал: «Какой я придурок!
Помру за паёк ментовской!

С победой меня не поздравят
Ни Варя, ни друг мой Жеглов.
Сейчас мне башку продырявят
Свинцом из бандитских стволов».

Главарь этой шайки – Горбатый.
Шарапов ему всё твердит:
Я, дескать, недавно из «хаты»,
Где Фокс, корешок ваш, сидит.

«Не сдаст ли нас фраер, который
Маляву нам с кичи принёс?», – 
Гадали убийцы и воры,
Ему  учиняя допрос.

«Видать, стукачок ты из МУРа», –
Горбатый ему говорит.
Глядит на  Шарапова хмуро,
И взгляд его злобой горит.

Что делать Шарапову Вовке?
Себя он оправдывать стал:
«Да я – не легавый с Петровки!
Я – шо́фер! Я зону топтал!

Сидел я в колонии, парни.
Теперь – за баранкой сижу...
Принесть что ль вам справку с мусарни,
Что я, мол, у них не служу?!».

И тут вдруг в беседу встревает
Одна из бандитских подруг:
«Ручонок таких не бывает
У грубых, простых шоферюг!».

– Попался? – смеётся Горбатый, – 
Теперь ты у нас на крючке!
– Я был пианистом когда-то.
Играл до войны в кабаке.

– Ну что же, давай-ка проверим.
Вон, видишь, в углу – инструмент?
Сыграй нам, тогда мы поверим,
Что ты пианист, а не мент.

С изяществом, с чувством, с напором
По клавишам опер чесал.
А вещь, что услышали воры,
Великий Шопен написал.

Шопен – музыкант знаменитый,
Но только не в этом кругу...
Сказал вдруг один из бандитов:
«Ну, это и я так могу!».

Каков был финал, всем известно:
Покончено было с врагом,
С той бандой. Но я, если честно,
Сказать вам хотел о другом.
 
Хотел я сказать о поэтах...
Вот, им дифирамбы поют,
Стихи публикуют в газетах
И даже тома́ издают!

Но кажется мне временами,
Хоть я и не искусствовед:
Искусство в долгу перед нами,
В долгу перед нами поэт.

У авторов многих  маститых
Я вещи такие встречал,
Что просто киношным бандитом
Невольно себя ощущал.

Читаю стряпню их, и сразу
В моём изумлённом мозгу
Всплывает  та самая фраза:
«Ну, это и я так могу!».

Бывает довольно противно,
Что зрелый, известный поэт
Так пишет порой примитивно,
Как бездарь шестнадцати лет.

Про музыку трепетной лиры,
Про ночи с дояркой в стогу,
Про поиск гармонии мира...
Короче, искусство в долгу.

И тот стихотворец успешный,
Он тоже по горло в долгах!
Я – не композитор, конечно,
Но  он – не Шопен и не Бах!

Прочтёт уголовник и скажет:
«Ну, это и я так могу!
Стихи эти – полная лажа!
Поэт перед нами в долгу».

И вечером, встретив поэта,
Не скажет ему комплимент,
А, врезав по морде кастетом,
Карманы «почистит» в момент.

И, лёжа на койке больничной,
Подумает автор стихов,
Что мир наш – жестокий, циничный,
Он полон вражды и грехов.

И в опыте новом отыщет
Он темы  для будущих книг.
Для творчества нового пищу
Отыщет несчастный должник.

Знакомство с бандитским кастетом
Ему принесёт дивиденд.
И будут воспеты поэтом
Теперь уголовник и мент.

Он станет «поэтом в законе»,
Что быдлу дороже всего.
И будут крутить на «Шансоне»
Частушки на тексты его.

А урка, что рыщет с кастетом,
А может быть, с острым «пером»,
Он лириком станет отпетым,
Освоив владенье пером.

Стихи он напишет, как с вышки
Подстрелен он был на бегу.
И выпустит диски и книжки...
И снова искусство в долгу.

Поэты, ища вдохновенья,
Сближаются с миром воров.
Взаимное проникновенье
Заметно меж этих миров.

Поэты, вы – наша элита.
А я за углом стерегу.
Скажу вам с ухмылкой бандита:
«Ну, это и я так могу!».

 (апрель 2012 года)
   
P.S. В этих стихах объясняются некоторые мотивы, подтолкнувшие автора заняться сочинительством...