Мой путь в Поэзию Эссе

СЕРГЕЙ  НОСОВ

                МОЙ ПУТЬ В ПОЭЗИЮ

            Свое призвание -  писать, посвятить себя «во взрослой жизни» литературному труду  -  я почувствовал очень рано, еще в школьные годы.                Однако, реализовать это свое призвание в действительной жизни оказалось значительно сложнее, чем просто  с затаенным восторгом его в себе чувствовать.
       Конечно, и стихи я начал писать рано - классе в седьмом. И они неплохо  у меня получались  для столь юного возраста.
       Посещал я и кружок поэзии во дворце пионеров…  Но все это было так себе по большому счету  - детские увлечения и игры.
       А когда я наконец осознал в 17 - 18 лет, что настоящие стихи должны не сводиться к красивому рифмоплетству, а иметь свое лицо.., что у поэта должен быть свой поэтический голос и свой авторский почерк в творчестве ...   Создать такую поэзию у меня решительно не получалось.
        То выходило «под Блока», то «под Есенина», то «под Маяковского»…, а что-то действительно свое  - интонация, образная система, ритмический строй  -  так и не находилось сколько я над этим не «корпел».
         И пришлось про стихи на какое-то время забыть. И это оказалось на самом деле самое лучшее, что я мог тогда придумать  -  перестать давить на себя самого, перестать мучить себя  бесплодными попытками настоящего творчества…
          Поэзия должна рождаться  сама собой  - как Венера из пены морской.
         Так со мной и случилось года через два или три. Я даже помню до сих пор этих первые свои удачные стихи.
         К тому времени я уже писал и статьи и  очерки - в частности, о первых русских славянофилах, Алексее Хомякове, Иване Киреевском, братьях Константине и Иване Аксаковых…  Они выходили интересными. Тема была выигрышной, почти незнакомой тогдашнему советскому литературоведению.
       А тут еще и стихи - возможность творчества на «ниве поэзии».
          И я конечно в созидание стихов  погрузился с увлечением.
         Близилось окончание Университета.
И стихов и уже опубликованных в научных изданиях статей накопилось немало. И я решил дерзнуть - показать свое творчество  уважаемым  людям в мире культуры, настоящим знатокам и ценителям большой русской литературы.
             И написал два письма -  одно письмо  академику Дмитрию Сергеевичу Лихачеву и другое письмо  Лидии  Яковлевне Гинзбург, перед личностью и творчеством которой я тоже преклонялся.
               Лидия Яковлевна Гинзбург все таки менее известна ныне чем  Дмитрий Сергеевич Лихачев.
             Поэтому  напомню  - близкая знакомая  Ахматовой, Шкловского, Эйхенбаума, яркая представительница ленинградской  литературной молодежи 1920-х годов, генетически связанной еще со старой, дореволюционной  петербургской культурой, впоследствии яркий исследователь классики нашей литературы, автор многих замечательных книг, в том числе и книг очерков и воспоминаний.
                И  в обоих случаях я получил отклики на своих письма от уважаемых адресатов  и приглашение явиться   к ним для обстоятельной беседы в домашней обстановке. 
                Сначала  я отправился на квартиру  к Дмитрию Сергеевичу  Лихачеву.   Он жил в моем же районе  Ленинграда, на 2-ом Муринском проспекте.
                Довелось просто прогуляться   до дома Дмитрия Сергеевича пешком.
                Конечно, яркие впечатления остались от этой встречи.   Уже тогда в 1970-е годы Дмитрий Сергеевич  был знаменит… И я  вполне отдавал себе отчет в том кто меня принимает - один из светочей нашей культуры  в полном смысле этого слова.
                Дмитрий Сергеевич меня расхвалил. Его отзывы меня окрылили безусловно. Он прямо сказал, что по его мнению я «человек необыкновенный», что у меня «большой литературный талант» и «большое будущее в литературе.»
               Собственно, я мог бы тут и возгордиться.
              И  я даже попытался было возгордиться, но тут же понял, что у меня это плохо и необоснованно все таки выходит -  оставалась неопределенность: ну есть литературный талант, даже большой, допустим, талант… А в чем именно он заключается и как именно его реализовать? Ни мои стихи, ни мои тогдашние статьи шедеврами еще отнюдь не являлись…
                И вот в  таком и гордом, и озадаченном одновременно состоянии я отправился к Лидии Яковлевне Гинзбург.
               Лидия Яковлевна тоже жила совсем недалеко -  на том же  зеленом, заросшем огромными старыми деревьями разных пород  2-ом Муринском проспекте, в совершенно  заставленной  книгами однокомнатной квартире.
                Она тогда уже была совсем старушкой  - сухонькой, небольшого роста интеллигентной старушкой.
             И вот ее отзыв сыграл в моем будущем поэтическом творчестве огромную роль.
                Статьи мои о славянофилах Лидия Яковлевна  очень похвалила - действительно  была   раскрыта в этих статьях  новая и смелая по тому времени тема (в советскую эпоху изучение творчества помещиков-славянофилов, рьяных сторонников Православия и приверженцев особого пути развития России совсем не поощрялось), статьи были написаны живо и ярко, в них были интересные наблюдения и мысли. Это Лидия Яковлевна и отметила.
                А вот о стихах она отозвалась так: « Знаете, Сережа, я столько стихов читала и слышала на своем веку… Самых разных стихов, в том числе очень хороших и просто замечательных стихов. Может, у меня уже к старости притупилось восприятие поэзии - перечитала стихи сверх меры и переслушала сверх всякой  меры стихи за свою жизнь…  Но знаете - у вас безусловно очень хорошие стихи. И я таких очень хороших стихов  тоже уже наслушалась в своей жизни.  А вот чего-то ошеломляющего, нового, необычного…, что бы встрепенуться душу заставило…  Этого я в ваших стихах не увидела. Просто обычные очень хорошие стихи.  И все. Может стара уже я стара совсем. Извините Сережа.»    
                И я сразу понял, признаюсь, что Лидия Яковлевна   - совершенно права!   С сожалением осознал я это, но очень отчетливо  - действительно я писал тогда просто очень хорошие стихи, такие каких много бывает на свете.
                Это не Поэзия с большой буквы.
                Заниматься просто каким-то сочинительством, более или менее удачным, мне не хотелось. И поэзию я надолго забросил… Почти на десять лет.
                Погрузился в историю русской общественной мысли и литературы, защитил как историк  кандидатскую диссертацию о  первых русских славянофилах в 1982 году. А со следующего года стал работать научным сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы Российской  Академии Наук), написал свою первую книгу -  о любимом своем тогда поэте и литературном критике Аполлоне Григорьеве.
                О поэзии же вроде бы забыл. Но забыл с сожалением - я же  все таки  чувствовал в себе с детства  какую-то поэтическую энергию, энергию и слова и чувства, энергию образного видения мира….  Почему же я ее не могу ярко и по своему выразить в поэзии?
                И однажды на отдыхе в Литве  задумался о верлибре - вот почему в нашей поэзии он так в целом и не утвердился, а в современной англоязычной и вообще европейской поэзии давно преобладает… Да и японская поэзия легко обходится без рифмы.
                И я попробовал сделать несколько пейзажных зарисовок - без рифмы. Показалось - удачно вышло, интересно.   И как-то это соответствовало обстановке вокруг  - летняя Литва, в пределах тогдашнего СССР почти Запад.
                Потом я вроде бы и забыл об этих своих опытах….
          Но однажды,  уже в Ленинграде,  захотелось поиграть вечером с поэтическим словом и одновременно  - в лабиринте философских ассоциаций и смыслов…
И просто сами собой родились эти вот строки:

Сегодня  утро  было  особенно  нарядным
проходя  по  комнатам
они  теснило  тени  сомнения
сдувало пыль  скорби
и  охотно  разговаривало   со  всеми  на  их  языке
окна были  широко  раскрыты
точнее  распахнуты
и  за  ними
на  задумчиво  качающихся  зеленых  ветвях
пели  большие  желтые  птицы  покоя
узоры  памяти    переливались  на  стенах
и  поскрипывающий  паркет  бытия  казался  особенно  долговечным
лестница  сбегала
как  скромная белолицая  девочка
в  густой  бормочущий  с  ветром  сад
за  которым  - 
это  было  отчетливо  видно  издали  -
мускулистый  человек
по  пояс  свешиваясь  из  окна  черной  башни
придерживал  увесистую  стрелку  времени
на  обнаженном  циферблате  городских  часов.      
      
       Я сразу почувствовал, что это - необычно и здорово. И не на кого в русской поэзии не похоже.
          Так в поэзии я наконец нашел себя.  Это был 1986 год. И мне тогда было уже почти тридцать лет.
             Во всей этой истории  важно вот что -  чтобы найти себя в  настоящей поэзии или прозе  и сказать в них действительно новое слово, быть в творчестве самим собой и писать при этом   действительно ярко надо не только иметь талант и определенный уровень литературной культуры и общей культуры  и, тем более, надо не просто  владеть художественным словом на должном высоком уровне….
            Нужно прежде всего полностью раскрепоститься -  ощутить полную внутреннюю свободу… И тогда эта внутренняя  свобода, -  полная и ошеломляющая, головокружительная и рискованная даже, - сама собой перельется в творчество, оплодотворит ваше творчество и сделает его действительно ярким и необычным.
           Тогда и скажут знатоки и многие окружающие вас ценители литературы - это новое слово в  нашей литературе.
             И ваши литературные мечты сбудутся - почти как в сказке. Может быть даже в одночасье.
              Только - если у вас есть талант.
              А талант - это не жажда славы  и  признания.  Это ощущение в себе некой энергии образного видения мира -  этой энергии трудно дать определение. Но  она безусловно сродни божественной энергии  или тому, как мы божественную энергию себе представляем и что мы о ней знаем.
            Это - энергия демиурга, творящего новые миры. Пусть только  в художественном слове.
                Может быть, такое определение -  и есть самое емкое и точное определение настоящего литературного дарования.
                Остальное же все - приложится.
            Тут многое зависит конечно, от страны и от  эпохи, когда живет художник слова.  Но он в состоянии найти свой путь, если он - художник от Бога - в любую эпоху.
            Хотя с временем в котором художник живет ему порой приходится и бороться.   
              «Художник и его время», «Художник слова и  читатель»  -  это уже другие большие темы.  И о них можно будет рассказать  в следующих очерках.
                Сейчас же я попытался правдиво  рассказать о том,  как довелось мне  «открыть себя» в литературе и в поэзии в первую очередь.
               И это было отнюдь не так просто.



СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов  Сергей Николаевич.  Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге)  в 1960-м году. Историк, филолог,  литературный  критик, эссеист  и поэт.  Доктор  филологических наук и кандидат исторических  наук.  С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником   Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии  Наук. Автор большого числа работ по истории  русской литературы и мысли и в том числе нескольких   известных книг  о русских выдающихся  писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории  русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990;  В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб.  Издательство «Дм.  Буланин» 2008;  Антирационализм в художественно-философском творчестве  основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. 
    Публиковал произведения разных жанров  во  многих ведущих российских литературных журналах  -  «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской  русскоязычной газете  «Русская мысль» и др.  Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате  - в ленинградском самиздатском журнале «Часы»   1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки»  был допущен и в официальную советскую печать.  Входил как поэт  в «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ВЕРЛИБРА», «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ЛИРИЗМА», печатал  стихи в «ДНЕ ПОЭЗИИ РОССИИ»  и «ДДНЕ ПОЭЗИИ ЛЕНИНГРАДА», в журналах «Семь искусств» (Ганновер), в  петербургском  «НОВОМ ЖУРНАЛЕ», альманахах «Истоки», «Петрополь»  и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. 
После долгого перерыва  вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и  во многих изданиях за рубежом от  Финляндии  и Германии,    Польши и Чехии  до Канады и Австралии  - в журналах «НЕВА», «Семь  искусств», «Российский Колокол» , «ПЕРИСКОП», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «АРТ», «ЧАЙКА» (США)«АРГАМАК»,  «КУБАНЬ».  «НОВЫЙ СВЕТ» (КАНАДА), « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «СОВРЕМЕННАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» (ПАРИЖ),   «МУЗА», «ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ,  «РОДНАЯ КУБАНЬ», «НИЖНИЙ НОВГОРОД» . «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» и др.,   в  изданиях  «Антология Евразии», «АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ1 ВЕКА», «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ», «ПОЭТОГРАД»,  «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН»,   «АРТБУХТА», «ЛИТЕРАТУРНЫЙ СВЕТ», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» ,  «Форма слова»  и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я  ПАРАЛЛЕЛЬ»,  «ПОРТ-ФОЛИО»Й (КАНАДА),  «ПОД ЧАСАМИ», «МЕНЕСТРЕЛЬ», «ИСТОКИ», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ» (ГЕРМАНИЯ), «СИБИРСКИЙ ПАРНАС», «ЗЕМЛЯКИ» (НИЖНИЙ НОВГОРОД) ,  «КОВЧЕГ»,   «ЛИКБЕЗ» (ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ), в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ  ГОЛУБИ(К 125-летию  М.И. Цветаевой), В сборнике «МОТОРЫ» ( к 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского( и   в целом ряде  других   литературных  изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии  «Поэт года», «Наследие»   и др.   Является автором более 11-ти тысяч поэтических произведений. Принимает самое активное участие в сетевой поэзии. Стихи переводились на несколько европейских языков.  Живет в Санкт-Петербурге.