Оставь её, звенят борщевики...

###
"Оставь её", звенят борщевики,
"твоя земля так тихо умирает
не выдюжишь, не шархай, не тревожь,
здесь наше царство, некому уже
пахать и сеять и сжигать остатки
колючей стрижки золотых полей
и наши семена взойдут стеной
и наше, только наше станет время"

“Останься" -стонет яблонька, “ну же,
уже ужи устроили лежанки
у камня, где свершались откровения твоей вселенной
твоего пространства детства
и где тобой зарытый вклад из перочинных ножиков
и пробок был сокрыт, состарен и пленён -
под изумрудной округлённостью осколков
- никем из смертных и не найден до сих пор...

в траве густой не видно наливных моих плодов
и ветви словно руки изломались
от горькой невозможности дарить
и только иногда шуршат ежи, охотясь за червями и ужами
и шершни с осами поятся сладостью моей"

"не жди” - жужжат,
"ни прадед твой ни дед
уже не встанут в ряд с тобой, не скосят
беспамятства запущенной земли
хирение устоев и основ
необратимо, вертикальным сном
дубовые столбы позасыпали,
и кованые скобы и
завесы снесли в музей
и некому смотреть"

"оставь её, ты здесь уже чужой” -
ольшина шелестит внизу у топи,
ты видишь рвы и флаги на дороге,
дороге жизни что твоей стопой
исхожена, с чьей сросся колеёй -
ты тыщи раз вставал на эту землю,
и этот горизонт в сознанье втемлен
как эталон, он и умрёт с тобой

"останься, сын", - в глаза гдядят дядья
и матери почивших в прошлом веке,
"приедь, сорви стихов и яблок с ветви
медовый смак вкуси, сгони тоску,
пропарь здесь свою злую ностальгию
да городскую суету сует
и созерцанием одним уж исцелишься,
что до сих пор жива картинка мира -
с младенчества тебе открытый свет"

жух- шух, дзинь - тинь - сверкающим ножом
касаясь росных трав, сбиваешь морок,
вороны их хрипатым невермором
кружат и проклинают тишину
крестьянский нрав крепя -
привычку брать не торопясь и отдавать не медля
нырнуть глазами ещё глубже в небо
в росистой квети разнотравья утонуть

"Кто здесь, кто здесь,
от брата нашего не защищён а зря, знай, ззря,
ты здесь забыт" -
звенящий комариный нерв -
зудящая любви нефтедобыча
крапивные поклоны, щебет птичий
жаль жаль, твит-твить, жуки на пажитях жужжат
жужжат жуки и пчёлы на малине,
и аиста дрейфующая линия -
неспешно повернул на новый круг
соседу буслу головой кивая

И думаешь -
вот тоже б так взлетел
и то не вымысел, ты помнишь, видел сам,
ты видел сам скелеты дельтапланов,
зарытые окопы и штыки,
просторные конюшни и склады
ещё при жизни брошенных колхозов

ты помнишь многое и думаешь,
что если глубоко зажмуришься,
то оживишь в сознании и
похороны брата по перу* -
минорные крестовые походы
и лапы елей пахнущие сном и вечностью
и хронологию и географию
судьбы его литературы в своей жизни
сможешь прокрутить, как на закате
вступил с опаской в почерневший храм
в притвор, в алтарь, в священное пространство
его любви, его неуспокойства
проник однажды, и увидел Бога взгляд.

Или, когда за жвачкой в магазин гонял,
встречал его надломленных героев
и смятые рублёвики Марии,
и просьба помолиться за неё,
я сам был частью мироокруженья
и мог попасть под пристальность пера
и взора, перекинуться словами, приветствием
по многу раз на дни
и это не считалось необычным
здороваться с прохожим земляком
и узнавать "чей будешь сын и внук?"

и мотылька вечернее круженье
хрущей “жужжу” ночное, мельтешня кожанья
и мысли первые, о том, что смерти нет.
и что не уберечь их и как жаль, что
на остром пике огонька дрожанья
в неистовом смиренном прилежаньи
сгорают, обреченные на свет*

"оставь всё нам, ням, нам" - бесшумно треплет моль,
"стираются слова и образы ушедших
на плёнках рассыпающихся снимков,
и это наша пища - прах и тлен
сжуём мы пожелтевшие конверты"
из пролетарска и владивостока
где в письмах даже близкие на вы
и больше слушают, чем выразить стремятся.

тебе ль не знать, как быстротечно время -
молитвенница-девочка-жена,
в тебя вдохнувшая движение и силу
из синей сливы (с Богом) превратив
в наследника материи и духа.
Аким с супружницею в мир благоволил
её младеницей, а вот и век уж минул, чуть более,
и что осталось, сможешь описать?

Скажу - пусть быстротечен танец жизни
похожий на священное круженье
суфийских дервишей
и если ты смотрел хмельной
синематограф медогона
не сразу смелое вращенье барабана
мельканье кадров
вышедших за рамки
всё ускоряется
в нас с каждым новым днём
в мир начинает течь нектар трудов твоих
как добрый мёд в надёжные сосуды
и центробежно
ты освобождён и счастлив!

пусть даже на последнем круге
опустошён и высушен, изломан,
но вдруг, когда плодом своей любви
ты окормлял и многих прочих
и вкладывал труды земные в
души благоуханье, в свет небесный
то прежде и потом,
огнём и смрадом гневом клеветой ножом забвением
сложнее запретить и отменить
путь честной жизни...
так доброй памяти о Евдокии
виден след

"оставь, уйди, забудь, давно, не здесь…"
в глазах дождит, но жизни время иссушает,
жарой ли, жаждою, крапивными касаньями
зуденьем комариным, жженьем острых ос
Гомэр ли, Хлус* нам нижет свою песню
на струны времени, а мне идти уместно вперёд в траве:

ещё замах, ещё шажок, ещё прокос.

ещё замах, ещё шажок, ещё прокос.

ещё за ма, ещё ша жо, щё пра кос...

#212027082020

#дневниксостояний

* Речь в стихитворение идёт о селе Лысые,
родине моего отца

*Евдокия Акимовна, прабабушка по отцовской линии,
по рассказам вымолила меня от недуга при рождении.

*Хлус - имя слепого гусляра, который жил по соседству,
принимал участие в местной самодеятельности.


*В стихотворении есть аллюзия на жизненный и творческий путь
 поэта Николая Мельникова, автора поэмы "Русский крест"
упоминание его повести "Обреченные на свет"

официальный сайт - https://www.nmelnikov.ru/ 
Википедия ru.wikipedia.org › wiki › Мельников,_Николай_