Петр Кропоткин. Начало пути

Собирались в Зимнем новоявленные офицеры,
Представлялись они царю в парадных мундирах,
Белые, синие, красные – это царская гвардия.
Медленно шел Александр II через зал,
Милостиво и как-то рассеянно всем улыбался,
Вдруг выразило его лицо недовольное изумление,
Стоял перед ним князь Петр Кропоткин,
Простой, черный мундир, даже петличек нет
И папаха из какого-то собачьего меха,
А ведь он же аристократом был!
Царь приблизить его к себе хотел,
Лучшим учеником был всегда камер-паж.
Генерал-адъютант объяснил торопливо царю,
Что у князя мундир амурских казаков.
Внимательно смотрит на князя царь:
«Так ты решил уехать в Сибирь?
И не страшно тебе ехать так далеко?»
Нет, не страшно, он всегда об этом мечтал,
А Сибирь необъятна, в ней так много дел…
Задумчиво, пристально смотрел Александр:
«Что ж, поезжай, полезным везде можно быть».
Не понимали друзья отказа от придворной карьеры,
Считали, что это все блажь у него,
Но знали, что у князя характер настойчив
И махнули, в конце концов, рукой на него.
Прислал отец ему телеграмму,
Обещал проклясть, если уедет в Сибирь,
Жаль было Петру честолюбивого старика,
Но с самого детства он разошелся с отцом,
Не забыть ему страшных расправ с крепостными,
Что постоянно происходили в доме его отца.
Долго князь собирался в дорогу, долго ехать ему,
Достал в Генеральном штабе военные карты,
А на них лишь большие, белые пятна,
Что протянулись на Восток от реки Енисей,
И манило, звало к себе его неизвестное,
Сколько открытий он может там совершить!
Всего лишь год, как освободили крестьян,
С волнением ожидал Петр новых реформ,
Но, увы, все надежды обмануты,
Манифест о свободе ничего крестьянам не дал,
Это, всего лишь, новый вид кабалы для них.
А в столице мрачной жизнь становилась,
Ужесточились гонения на интеллигенцию,
Патрули казачьи разъезжали по улицам
И все больше в Петропавловке заключенных,
Вот уже Чернышевский отправлен туда…
Из Петербурга Петр уезжал и надеялся,
Что там, в Сибири, свободу для себя обретет.