Наполеон и Бородино

Спокойный Неман волны катит,
скользит среди лесов, полей.
Россию-матушку с Европой,
волной, межует их своей.

Над речкой всадник одинокий,
сидит в седле, склонив чело.
Поход в холодную Россию,
готовил он уже давно.

Давно не мог, с времен Тимура,
никто Россию обуздать.
Соединить Европу с Русью,
пора уже, и хватит ждать.

Махнул рукой, примчалась свита,
и по мостам пошли войска.
Но отчего же сердце гложет,
засевшая в груди тоска?
 
    ************
Смоленск был сдан и город Красный,
мы отступали, не бегли.
Хватало сил давали сдачи,
Наполеону как могли.

Оставили, и Гжатск, и Вязьму,
людей хотелося сберечь.
И чтоб французу было туго,
припасы приходилось жечь.

Уже под самым, под Можайском,
среди лесов стоит село.
Наполеону спесь собьем мы,
на поле под Бородино.

Спустилась ночь зажгли костер,
нам отдохнуть бы, и поесть.
Ведь бой грядет большой, кровавый,
на этом поле, завтра, здесь.

Не слаб француз, горит огнями,
до горизонта поле всё.
Ну значит больше будет чести,
мы защищаем то своё.

Лишь только в поле развиднелось,
француз из пушек вдарил нам.
И начал строится рядами,
и слышно было шум и гам.

Под барабанов громкий треск,
идет атака на редут.
Кричит гусар коня седлая,
-"французы кровушки попьют"-

Врубаются осколки ядер,
в французов стройные ряды.
На раскаленные стволы,
плескают пушкари воды.

Визжит картечь, сбивая натиск,
саксонцы прут сплошной стеной.
Грохочут взрывы, вспышки пушек,
огонь пожарищ за спиной.

Идут скользя в кровавых лужах,
сквозь груды тел наверх ползут.
Идут на трупы наступая,
да и по раненым идут.

С кровавой пеной бьются лощадь,
пробито легкое насквозь.
Поляк гусар убитый рядом,
он враг был русским а не гость.

Пробравшись сквозь Утицкий лес,
вестфальцы строились к атаке.
Захаров бьет картечью в лоб,
а в бок ударили казаки.

Идет четвертая атака,
скрежещет по кирасе штык.
Среди порохового дыма,
сошлись войска уже впритык.

Вдоль леса конница несется,
баварцы двинулись в обход.
Стоят стеною гренадеры,
от немцев закрывая брод.

Сквозь пелену густого дыма,
врага не видно и в упор.
Но вновь фигуры проступают,
не оставляет он напор.

Мы отошли,на косогоре,
и за оврагом встали в ряд.
Французов в бой уже не тянет,
они желаньем не горят.

Садится солнце,бой стихает,
лишь крики раненых людей,
порой доносятся до слуха,
но от того мы только злей.

Пришел приказ, велел фельдмаршал,
к Москве нам дальше отступать.
Ну ничего еще покажем,
где рак зимует,Кузьки мать.

Прошай же поле, мы вернемся,
за чаркой вспомним кто здесь лег.
Сейчас мы бьемся за отчизну,
а дальше как решит уж Бог.

      **************

Все тот же всадник одинокий,
на реку, на Березину.
Глядит и четко понимает,
он проиграл уже войну.

Он вспоминает тихий Неман,
ничто нельзя вернуть назад.
Что натворил он? что наделал?
Теперь и сам уже не рад.

И тут привиделось ему,
что сердце враз захолодело.
И он стирал холодный пот,
рукой дрожащею несмело.

Стоит один он над скалой,
на острове Святой Елены.
Внизу же бешеный прибой,
разбрасывает хлопья пены.