Пьяный корабль александрийским стихом

Я посвятил свой бег Румянцева победам,
Ломая, мой штурвал крестил девятый вал,
Мой идеальный смерч работал муравьедом:
Из муравейника макрель он доставал.

Я вёл как сутенёр шикарную акулу –
Реинкарнацию Маркизы Помпадур:
Оскал голодных скул – апофеоз олдскула;
Бьёт в сердце гарпунёр без промаха – Амур.

Я в очередь вставал за идолами Пасхи,
Долива требовал после усадки пен,
Я не старел, точь-в-точь, пингвин из снежной сказки,
Я в окна девочек влетал как Питер Пен.

Меня как самурай похитил Кюрасао,
И притачал к седлу кобылы вороной,
Кавказской пленнице – привет от ДОСААФа,
Кавалер – барышню украл, шар голубой.

Я шёл как каратист навстречу Карфагену,
Как семь птиц на таран золотовратных Фив.
В агентстве перемен переменили гены:
Клешни на ножницы лангусту заменив.

Я левитировал, я пел как Эсмеральда,
Я шёл как батальон брутальных макарон,
Икру метал, венчал морских коньков как Мальта,
Акульих жабр порвав седьмой аккордеон,

Форштевнем протыкал фонтаны в Эльдорадо,
Где зреет нефть, как кровь, вино и молоко,
Где рокируются с царями леопарды,
Спасаясь от копыт кентавров под клико.

Как мореход Синдбад, пляша ламбаду с небом,
Качался Океан – на дюне луноход,
Несжатая стерня мурашками эфеба
Клялась, что радугу лось переходит вброд.

Играло бликами на коже моря солнце:
Мурашек дежавю: мой лев прошёл твой блеф!
Пусть квартеронка ты, а я твой покахонтас,
Мы вместе ляжем в ил, как в пашню молний сев!

Я оскорбил тебя, моя Плавалагуна,
Вернись Снегурочкой в небытия ручей,
И воле покорись Велеса и Перуна
И осознай, что лес – билетов казначей.

Я посвятил себя летающему монстру
Из удивительных по-флотски макарон,
Я левитировал как Сева Новгородцев
Над дугодлаками битловских похорон.

Как поезд рейнджеры, преследуют дельфины
Мой кузов в ракушках – в наклейках чемодан,
Я видел континент, стоящий на пингвинах,
Там Королева Мод залила автобан.

Иду как рататуй навстречу эскалопу,
Я на грозу иду, как князь идёт на вы,
Я из пращи влеплю в пиратский глаз циклопу,
Я не люблю когда ждуны – морские львы.

Иду на рифы как Гаврош на баррикады,
Ликантропия есть свобода быть хоть кем;
Ночного бражника на красной барракуде
Не остановит смерть, слепа как Полифем.

Я дефлорировал матрасы заключённых,
Я эмигрировал на башню горбунов,
Был Горчаков смельчак, а Хлестаков ягнёнок
Дегтярный для волков, облавы на волхвов,

Я мастурбировал на пыточные клещи,
Я выпытал у ведьм, где прячется фазан,
От рыбаков узнал, где плещется подлещик,
У младотурков,  где открыт кафешантан,

Я содомировал рассветы и закаты,
Я провоцировал юнцов тунцов на бунт,
Сбрив Мона Лизы бровь на джокера заплаты,
Из графа Ноль изъяв палёный нейрошунт.

Проверено: не класть окурки возрождённым
аТан Лукьяненко Тартюф порохобот,
Лис с потрохами съел канистру Аквилона
У уховёртки муж – плацебо ухобот.

Я изнурил себя костром ракетодрома,
Я конспектировал Содома миражи,
Я блефовал как чёрт из казино Мальстрёма
И забирал медуз богемы барыши.

Я лобстеров кормил собакой Моргенштерна,
Я рукоблудствовал как сеятель банкнот,
Давал Юдифи бюст за дыню Олоферна
И зачитал до дыр опричнины death note.

Черничные поля в измызганных рубинах
Я как таможенник с ищейкой пересёк:
Как бездны соболя неслись дельфиньи спины,
Корсары космоса пускались  наутёк.

Я изумил себя гамбитом прокажённых,
Пиратов забрала бубонная чума,
Я видел, как кружил фрегат заворожённый
Над парусником из сожжённого письма.

Я торпедировал созвездье Водокачки,
Я инспектировал лихой палеозой,
Я видел балерин без шкуры и без пачки,
Я слышал, как Молох прощался с головой.

Я пролил море слёз: рассветы душ закатных,
Морошку лётчиков, клубнику стюардесс,
Я сам себя в мешок заштопал каракатиц,
Египетскую  тьму призвавший, мракобес.

Да! Сумерки богов приговорили к свету
Костёр пропащих душ отважных моряков,
Из бражников ночных, из опоздавших к лету
Тревожных куколок отряд в силках шелков!