Юность

                Науму Коржавину.
                Гуляли, целовались, жили-были…

     В общагах мы «Royal» палённый пили,
А у подъездов гулко грохоча
Рвались банкирские автомобили
И бандюки шмаляли по ночам.

     Мы спорили, порой срывая голос,
О будущем, о прошлом, о сейчас,
А в это время новые монголы
Курочили одну шестую часть.

     А нам было плевать на это дело,
Нас волновала – кроме баб – учёба,
Опутанные бытом, как куделью,
Болтать могли мы и ушами хлопать.

     Учился я до омерзенья плохо,
И на экзаменах, и на зачётах
Бомбил преподавателей, как лохов…
А между прочим рушилась эпоха
В тартарары и в Бога душу к чёрту!!!

     Прорабы перестройки не напрасно
В сердце моей страны вбивали штырь,
Жидким навозом обливали красных
И белых поднимали на щиты.

     Я в этом ни черта не разбирался,
Я в этом разобрался лишь потом…
А в эту пору книжная зараза
Попёрла на лотки сплошным гуртом:

     От Данилевского до порножести,
От Чандлера с Дюма аж до «Майн Кампф».
Я покупал с десяток книг за месяц
И мне читать их было просто в кайф!

     Но развивался я отнюдь не быстро,
Хотя лопатил океаны слов.
Не вундеркинд я и до многих истин
Я долго доходил и тяжело…

     Нам обещали каждому кусище
От государственного пирога:
Вот ваучер тебе на 10 тысяч
И дуй отсюда к чёрту на рога!

     А у Почтамта бойкие меняла
Скупали миллионы по рублю.
Таблички на груди алчно кричали:
«Куплю валюту», «Золото куплю».

     А у людей привычные заботы
Глушили когнитивные дилемма.
За ваучер я не купил завода,
Хватило лишь на стереосистему.

     Но я об этом не жалел ни сколько,
Я бредил о небесной красоте –
О беспринципной и красивой тёлке
Ложащейся нагой в мою постель.

     А следом за зимой случилось лето,
И вместо денег с ленинским портретом
Из-под станка попёрли тыщи тыщ
Пёстрые, как рекламные буклеты,
И с номиналом просто от балды.

     Гиперинфляция, как лихорадка,
Россию сотрясала до основ,
Накрылись тазом банковские вклады,
И многие остались без штанов.

     Имело государство нас а-нально,
Не удосужась пригласить в кровать,
А в магазинах ценники менялись,
За ростом цен стараясь поспевать.

     Все смыслы вывернулись наизнанку,
Сбылись шизофренические сны,
И по Москве разгуливали танки,
Как по саване грузные слоны.

     Концовку не увидел разве нарик
Предплечье обвязав тугим жгутом –
Растиражировали все телеканалы
От гари почерневший Белый дом.

     А чтобы мы политпейзаж сей милый
Воспринимали, как сплошную сказку,
ТВ душистым сериальным мылом,
Как ванну, завалили под завязку.

     А я влюблялся в однокурсниц вздорных
Под смрадный запах гари из Чечни,
И я плевал на чёртовы реформы,
На Борю Ельцина и иже с ним.

     Через завалы комплексов типичных,
Сквозь буйное гормонов торжество,
Сквозь немоту и кляп косноязычья
Во мне рождался строфный перезвон.

     Писать стихи я начал слишком поздно,
Друзья, не Пушкин я – ну хоть убей!
И вылитым из пресловутой бронзы
Мне не стоять на площади без пользы
Мишенью для глумливых голубей.

     Заел я поэтическую чарку
Духмяною краюхой старины,
Развеялись мальчишеские чары,
Я стал болеть о будущем страны.
И, как бы это громко не звучало,
Родился, как поэт и гражданин!

     Шатался я по переулкам Тулы,
Рифмуя шёпотом «страна» - «война».
В зените над автомобильным гулом
Скучала одинокая луна.

     Окутала дремота город древний,
Но не хотел ложиться я в кровать –
Я ненавидел нынешнее время,
Я так хотел Чубайса подорвать!!!