Одна Таня

Пасмурно в мире — темно, туманно,
небо с утра мокнет тряпкой рваной,
белые, словно бинты в больнице,
брезжат кресты на домов глазницах.
— Всё ещё рано...

снова вокруг силуэты, лица;
я перестала на голод злиться,
снилось — был праздник, халва на блюдце...
Мыши то возятся, то скребутся
под половицей;

нет никого больше в доме этом,
нет ни еды, ни воды, ни света...
Если грущу и дурные мысли —
то говорю о счастливой жизни
тем силуэтам;
 
как зажигали звезду на ёлке,
помнишь орехи на нитках шёлка? —
я разыскала один в коробке...
Рада, что хватит старья для топки —
хоть ненадолго.

Слышишь, бомбят, мне уже не страшно,
ручка, листок, это — чай вчерашний;
мама, поспи — отдохни хоть малость...
умерли все — я одна осталась
здесь из домашних —

Женя, как все говорят, «до срока»,
бабушка Дуня, братишка Лёка,
дядя Василий... и дядя Лёша,
мама, а ты умерла всех позже
ночью глубокой...

Как это — больше меня не будет,
будто бы сплю, и никто не будит? —
нет больше страха, беды, тревоги,
может быть там мы увидим Бога,
Он нас полюбит?

Новый рассвет — незакрытой раной,
прошлое бдит в глубине дивана —
бьется под ворохом дум сердечко,
в городе, что растворился в вечном,
вновь — одна Таня...