Под звездным небом Коктебеля...

Под звездным небом Коктебеля
безмолвно шествовала ночь,
в объятьях сладостного хмеля
тоску мечтал я превозмочь.

А берег был обласкан морем,
и разомлевшая волна
казалось пела: «переборем
все беды мира, старина».

И тут пригрезилось (о, чудо!)
вот-вот мне месяц-янычар
подаст изысканное блюдо
и я в плену волшебных чар

устрою пиршество мечтаний,
а грустный джаз любви былой
добавит капельку страданий
в коктейль сей ночи колдовской.

Но вместо музыки прибоя,
я вдруг услышал голоса,
что повлекли меня, изгоя,
куда-то ввысь; на небеса?

Ан нет, под громы барабана
туда, где дышит крот времен,
и я узрел сквозь гниль тумана,
как Крым вязали кумачом.

Сие случилось в прошлом веке,
но был ли рок тому виной,
что гнали вспять крутые реки,
а брат на брата шел войной?

Смешалось всё и быль и небыль,
тут я задал себе вопрос:
ужели в прошлом я фельдфебель,
но память жгла, как купорос.

И до меня донесся голос
сердца разящего свинца –
срезала пуля аки колос
очередного удальца.

И услыхал я грохот ружей,
и хрипы бедных лошадей,
и как Сиваш, распятый стужей,
сипел под натиском людей,

и пулеметов беглый стрёкот,
и лай орудий, гневный лай,
и самолетов злобный клёкот,
и властный окрик «не зевай»!

Из черноты же неизменной
взирал на сей кровавый фарс
не месяц хилый и согбенный,
но роковой, всесильный Марс.

Тот год неистов был и страшен,
как бушевал привычный Крым!
Он в цвет тревоги был окрашен
наскоком Фрунзе удалым.

И я спешил скорей укрыться
за немотой турецких стен,
ведь незнакомые мне лица
всё ж предпочтительней чем плен…

Тут я очнулся, деловито
куда-то в ночь брела луна.
«Всё будет стерто, позабыто» –
шептала мудрая волна.

«Исчезли белое движенье,
и серп и молот и цари,
остались страхи и сомненья,
Сиваш, вкус моря, пузыри

над мутной гладью мирозданья,
один из них покамест ты,
но день настанет и дыханье
вновь станет частью пустоты»…

А смерч истории всесильный,
ночь подхватив, летел вперед,
но Крым молчал, как холм могильный,
давно всё зная наперед:

снесут надежд и мечт халупу,
всё повторится и не раз,
а сквозь чудовищную лупу
глядеть на Землю будет Марс.