Морская ракушка у берега

Волна отхлынула и обнажила дёсна
Бескровные, беспомощные, моря –
Единственная слабость, уязвимость,
Как сорванное платье, нагота.
В беззубом рту
с трудом отыщется обломок,
Сияющий небесным перламутром,
Закрученный причудливой спиралью,
И с мёртвым обитателем внутри
(вернее с тем, что от него осталось,
Ведь чайки здесь не дремлют ни мгновенья).

Мне говорили, ты, родная,
помнишь море,
И из глубин твоих оно спивает
Одну из самых страшных колыбельных,
Которая живёт внутри тебя.
Я подставляю тебя к уху – что услышу?
Крушение корветов обречённых,
Безумья крики, жалкие молитвы,
Навеки исчезающих в воде,
И ставших пленниками вздорной этой глади,
Что в шторм раскрытой пастью пожирает
И многотонных кораблей железных стаю,
И стайки яликов несчастных рыболовных,
Успевших лишь перекреститься и проститься
С Землёй, оставившей их,
Как дурная мать.

Ещё я слышу бомбы,
бомбы и снаряды,
И люди в формах самых разных государств,
Становятся багряным, алым соком,
Раскрашивая рифы под водой.
Кровь сверху ало-красная, с закатом,
Её теченье чем-то схоже и зеркально,
Из глубины же если взглянешь, там зелёный
И изумрудный распускается цветок.

Идут на дно их почерневшие знамёна,
Идут на дно их ордена и аксельбанты;
О чём поют они из твоего отверстья,
И вспоминают ли, зачем была война?

Ещё я слышу тех, кто, попрощавшись с жизнью,
Заходит сам в эти неласковые воды,
Не раздеваясь и набив камней в карманы,
Чтоб не вернуться, не всплывать, не вспоминать.

Вот что я слышу, приложив тебя покрепче –
Покрепче к уху слабому, полуглухому;
Мне говорили – приложи, услышишь море,
Мне говорили – только ты не обольщайся,
Всё это фокус – так стучится твоя кровь.

Я затихаю. Моя кровь стучится пеплом,
Как в сердце верного, отчаянного Тилля.
Когда б нас волны отпустили и простили,
Всё б это не звучало так нелепо.

Я слышу настоящий шёпот моря.
Ты говоришь – что просто кровь
Стучит в висках.

30 августа 2020