Казнь стрельца

Читатель, посмотри в лицо сидящему чернобородому угрюмцу на картине Сурикова... Это он...


Он родился на свет в Полковой слободе,
Жил в боях и походах, в трудах и нужде.
Ни сомнений, ни страха в сраженьях не знал,
Он стрельцом был, он просто приказ выполнял.
В  ком  смертельный и жизни, и судьбы сплелись,-
Монастырь Воскресенский,  две рати сошлись.
Грохот пушек, свист ядер и кровь на траву.
А потом под штыками – на розыск в Москву.
А потом был и кнут, и огонь палача…
Кто бы выдержал это? - Он тоже кричал,
Выл от боли, мучителям глядя в глаза.
Лишь кричал, только все ж ничего не сказал.
А потом страшный путь со свечою в руках,
Площадь Красная, плахи и свет в облаках.
И по-прежнему он не жалел ни о чем.
Сколько ж старых друзей! Вон Иван, вон Пахом…
Час настал, и стрелец под топор зашагал.
У него на пути самодержец стоял.
Он на плаху взглянул без томленья в груди.
- Я здесь лягу, а ну, государь, отойди.
-А не страшно пополнить небесную рать?
-Что ж, работа моя – за других умирать.
Я в стрелецком полку воевал без затей
За народ, за Россию, жену и детей.
Лишь судьбине хочу за одно попенять,
Что бердыш на Петра мне уже не поднять!
На колоду со страшным спокойствием лег
И вскричал, - Эй, руби уж! Ах, если б я мог…
Но удар топора оборвал молодца.
Долго снилась Петру злая гордость стрельца.