Ода На Меланхолию Джон Китс

Лорд Хоутон называет следующую строфу предполагаемым началом Оды из оригинальной рукописи:

Хоть вам должно крепить барку из гиблых мужей костей,
И вздымать фантома виселицу за мачтами,
Стегать саваны вместе ради парусов, с грустью
То исчувствовать, крови-пятнами и зрачками;
К тому же, вы правите быть дракона хвостом,
Давно разодранного, но все еще крепкого агонией,
Ваша отвага большая, укореняясь от черепа
Смелой Медузы, заверяет, вы бы отстали
В поисках Меланхолии — откуда она
Мечтает на всяком острове от Леты тяги.

Нет, нет! не выйди к Лете, и не вращай
Волчий-плод, крепким-корнем, за его ядовое вино;
Ни страдай твоим пелым надлобьем в поцелуе
С пасленом, рубиновым градом Прозерпины;
Не делай твоих четок из тисовых-ягод,
Ни давай жуку, ни смерти-моли быть
Твоей горестной Психеей, и ни сове пушистой
Быть партнером в твоих тоски мистериях;
Ибо тень до тени будет идти слишком сонной,
И стопит бдящую мучительность души.

Но, когда след меланхолии форме падать
Внезапно с неба, словно рыдающее облако,
Что впитывает никшие-головой цветы сполна,
И укрывает зеленый холм Апрельской пеленой;
Тогда питай твою печаль на утренней розе,
Или на радуге или соленой песчаной-волне,
Или на роскошестве от округлых пионов;
Иль, если твою госпожу некий гнев возьмет,
Плени ее легкую длань, и дай ей бредить,
И питайся вглубь, вглубь подле ее без подобия очей.

Она населена с Красой — Красой, что дОлжна гибнуть;
И Радость, чья длань на устах его лежит,
Молвит разлуку; и жжется Довольствия нутро,
Вращаясь в яд, пока пчелиный-рот гложет:
Верно, во самом храме от восторгов
Сокрытая Меланхолия имеет свой алтарь высокий,
Хоть видно нет никого спасти того, чей подвешенный
язык
Может вплеснуть Радости град против благого вкуса;
Его душе след испытать печаль ее могущества,
И быть среди ее облачных трофеев вислым.



ODE ON MELANCHOLY

BY JOHN KEATS

Lord Houghton gives the following stanza as the intended opening of the Ode, from the original manuscript:

Though you should build a bark of dead men's bones,
And rear a phantom gibbet for a mast,
Stitch shrouds together for a sail, with groans
To fill it out, blood-stained and aghast;
Although your rudder be a dragon's tail
Long sever'd, yet still hard with agony,
Your cordage large uprootings from the skull
Of bald Medusa, certes you would fail
To find the Melancholy — whether she
Dreameth in any isle of Lethe dull.

No, no! go not to Lethe, neither twist
Wolf's-bane, tight-rooted, for its poisonous wine;
Nor suffer thy pale forehead to be kissed
By nightshade, ruby grape of Proserpine;
Make not your rosary of yew-berries,
Nor let the beetle nor the death-moth be
Your mournful Psyche, nor the downy owl
A partner in your sorrow's mysteries;
For shade to shade will come too drowsily,
And drown the wakeful anguish of the soul.

But when the melancholy fit shall fall
Sudden from heaven like a weeping cloud,
That fosters the droop-headed flowers all,
And hides the green hill in an April shroud;
Then glut thy sorrow on a morning rose,
Or on the rainbow of the salt sand-wave,
Or on the wealth of globed peonies;
Or if thy mistress some rich anger shows,
Emprison her soft hand, and let her rave,
And feed deep, deep upon her peerless eyes.

She dwells with Beauty — Beauty that must die;
And Joy, whose hand is ever at his lips
Bidding adieu; and aching Pleasure nigh,
Turning to poison while the bee-mouth sips;
Ay, in the very temple of delight
Veiled Melancholy has her sovran shrine,
Though seen of none save him whose strenuous
tongue
Can burst Joy's grape against his palate fine;
His soul shall taste the sadness of her might,
And be among her cloudy trophies hung.