Живи!

В моей руке клинок поёт стальную песню.
Нам никогда не быть с тобою вместе.
Ведь лишь один из нас сегодня встретит ночь…
Моя рука ещё тверда, вот только
Не знаю, у тебя осталось силы сколько.
Хотя должно хватить, рассчитано точь-в-точь.

А ты не знаешь, скрещены с кем шпаги.
Не замечаешь истины в пылу ты драки.
За полумаской блеск сокрыт любимых глаз.
Грудь перетянута ремнями туго.
Усы скрывают женственные губы.
Мужской костюм меняет облик мой на раз.

Над нами злые подшутили Боги.
Не знали мы о неизбежном роке.
Но жизнь — не сказка, и любовь не победит.
И не узнаешь никогда ты правды,
Зато ты встретишь будущее завтра.
И это будет мой удачнейший гамбит.

Я исповедуюсь тебе, хотя и молча,
Пока звенят клинки. А дело вот в чём.
Мы под одной звездой с тобою рождены.
Наследники давно враждебных кланов,
На нас у жизни было много планов,
Но двое сразу были не нужны...

Из-за войны жестокой, глупой, долгой
Народ двух кланов взвыл давно уж волком.
Молились в каждом доме много лет.
Аристократы делят власть, а людям
Кто правит всё равно, не мы им судьи.
И вот однажды Боги дали свой ответ.

Из пламени свечей в священных храмах
Раздался голос, жёсткий, словно мрамор,
И огласил суровый приговор.
"В двух семьях первенцы родятся скоро.
На них и кончится пустая ссора,
Что длится непрерывно с давних пор.

Когда исполнится наследникам по двадцать,
Чума придёт к тем, кто велел сражаться,
И оба дома будут выкошены ей.
Шанс есть, проклятья избежать несложно,
Хотя спасенье всех вас невозможно:
Продолжит род всего одна из двух семей.

Один из них убьёт другого — это,
Иначе ваша песня будет спета.
И третьего, поверьте, не дано.
Те, отпрыск чей другим убитым будет,
Сдадутся. То же сделают их люди.
На этом будет всё завершено!"

Всё это знаешь ты и сам, мой милый.
И, как предсказано Богами было,
Родились два младенца в одну ночь.
Но только Боги злые шутки любят.
Не знал ты, и не знали твои люди,
Что у соперников в семье не сын, а дочь.

Меня с пелёнок подменили парнем.
Чтоб не узнал никто того случайно,
Он рос, не зная сам, кто он такой.
Меня же отдали секретной службе,
Чтоб научили те всему, что нужно,
И женской хитрости, и выдержке мужской.

Владею я кинжалом, луком, шпагой,
Могу прикинуться, когда и кем мне надо.
И вот пришёл однажды этот час.
Мне девятнадцать, и настало время
Исполнить предначертанное бремя,
Убить соперника и выполнить наказ.

К тебе проникла во дворец, мой милый,
Надеясь нанести удар я в спину,
Ведь в поединке я могла и проиграть.
Тебя учили быть бойцом ведь тоже,
А мне с мужчиной не сравниться всё же,
Поэтому зачем мне рисковать?

Приблизиться к тебе смогла я быстро,
Но спутала игру шальная искра,
Что между нами пробежала вмиг.
Врагу признания шепчут трепетные губы,
Яд так и не попал в заветный кубок,
Кинжал навеки возвращён в тайник.

Я знаю, что сильны и твои чувства,
И это так прекрасно и так грустно,
Мы были счастливы, хоть и обречены.
Ты грудь подставил под клинок бы смело,
Коль знал бы, с кем сейчас имеешь дело,
Но не тебе решать исход этой войны.

Спасибо за твою любовь и ласку,
Но вышло время нашей дивной сказки,
Нам завтра двадцать, медлить права нет.
Я знаю, вызов ты давно уж бросил,
А я тянула как могла, но, впрочем,
Вот мы танцуем наш последний менуэт.

И ты одержишь надо мной победу,
Война окончится, пройдут все наши беды,
Настанет мир, в в нём будешь править ты.
И не узнаешь, чьё пронзил ты сердце,
Не будешь ведать о моей безвинной смерти,
Со временем уйдут мои черты.

Сегодня я твоё кольцо украла,
Тебе передадут, что я сбежала,
И ты решишь, что это был обман.
Надеюсь, ты себе найдешь другую,
И проживёшь счастливо, не тоскуя
О той, что гнусный исполняла план.

Защита. Выпад. Ну, не подведи!
Я раскрываюсь... И клинок в груди!
Последний взгляд, твоё немое торжество...
Я умираю, чтобы ты мог жить,
Смеяться, плакать, верить и любить.
И даже будь вариант всё изменить,
Не изменю, любимый, ничего!