Их нет давно, но я их помню...

Прадед Герасим умирал,
Впадая в темень одиночества,
Как будто в карты проиграл
Семью, фамилию и отчество.

Он смерть свою давно искал,
Он пропивал последнее...
И никого не допускал
В своё жилище бедное.

Он мысленно закапывал
Себя в воспоминания
И прошлое оплакивал,
Душа в груди рыдания.

Тоска съедала его плоть,
Как век съедает годы.
Он помнил «Ваше благородь»,
Большевиков свободы...

Его деревню миновал
Чапанский бунт бедовый.
Он власть советскую ковал,
И был, как власть, суровый.

Он от природы был силён,
В боях кулачных не участвовал.
Дерущихся он разнимал
И над округой «властвовал».

Вся жизнь его – тяжёлый труд,
Он был искусным бондарем
И кузнецом отменным был,
И ни секунды лодырем.

Такая жизнь была тогда,
А семьи многодетные.
И у Герасима росли
Девчоночки приметные.

Их нет давно, но я их помню
Живыми, добрыми, родными.
Им всем хотелось, как и нам,
Жить, оставаясь молодыми.

26.08.2020