Пашенька

Все события, за исключением мест и исторической части, а так же персонажи и должностные лица являются вымышленными. Любые совпадения с реальными случайны.

   
   Звонок раздался 23 февраля 2018 года, далеко за полночь.
   Вера вскочила с постели, остатки сна мгновенно улетучились. Она прекрасно знала, что ночные звонки ничего хорошего не предвещают ещё с тех пор, как на шахте "Распадская", в ночь с 8-ое  на 9-ое мая 2010 года случилась авария, в которой погиб её муж, Алексей. Трагедия разделила её жизнь на до и после, на безмерное счастье и непереносимое горе, и лишь Пашенька, их сыночек, которому на тот момент едва исполнилось 8 лет, помог ей справиться с ним. С тех пор,9-ого мая, когда все праздновали Великую Победу, они скромно справляли поминки. Этот день навсегда врезался в их память нестерпимой болью.
   Жуткий страх сдавил её грудь и притаился комком в горле, по телу побежали мурашки...
   — Слушаю, — еле-еле смогла выдавить женщина.
   — Степанова Вера Александровна? — спросил незнакомый голос.    
   — Да ,— заплетающимся языком ответила она.
   — Ваш сын Степанов Павел Алексеевич?  — спросили на том конце линии.
   — Да. Кто это? Говорите! — воскликнула она, срывающимся от волнения голосом.
   — Ваш сын попал в аварию, приезжайте скорей. Записывайте адрес: Кемеровский областной центр медицины катастроф, Областная клиническая больница скорой медицинской помощи имени М.А. Подгорбунского, улица Николая Островского, 24, — ответили ей и в трубке послышались короткие гудки.
   — Господи, помилуй! — заголосила  женщина — Хоть бы жив, здоров остался!
   Неслушающимися пальцами, трясясь, она едва смогла набрать номер, чтобы вызвать такси. После — начала молиться, но мысли сбивались и память уносила её в недалёкое прошлое...
 

   Прошло почти 8 лет с тех пор, как погиб отец Паши. На шахте,  где он работал, произошло 2  последовательных взрыва метана. Тело Алексея опознали лишь по зубным снимкам, по-видимому, в это время шахтёр находился недалеко от эпицентра эксплозии,  так что, безутешной вдове с ребёнком, пришлось хоронить закрытый гроб.
   Услышав от старых друзей, что в её родном посёлке, в школу требуется учительница начальных классов Вера не раздумывала ни дня. Не в силах и дальше жить в Междуреченске, где так ярки воспоминания, они с Пашенькой, собрав лишь всё самое необходимое, переехали к ней на родину, в посёлок Шерегеш,  в дом оставшийся ей по наследству от матери, которая не дожила до рождения Павлика всего месяц, так и не увидев внука.
   В первый же день Вера устроилась на работу, в местную школу. Сына определили к ней в класс, что её очень обрадовало, так как Паша теперь был под постоянным  присмотром. Она очень боялась, что после смерти папы мальчик замкнётся, но он воспринял смерть отца с несвойственным ребенку  мужеством и всеми силами старался поддержать мать. Павлик очень быстро повзрослел и возмужал, принявши на хрупкие плечики восьмилетнего мальчишки всю мужскую работу по хозяйству. Своими маленькими, худенькими ручонками он колол дрова и носил воду из колодца, копал огород и ухаживал за садом...
 
   Её мысли прервал шум подъезжающего такси. Вера схватила  сумку, накинула на плечи пальто и, так как была, в одной ночной рубашке  и тапочках, вышла в холодную февральскую ночь. Сыпал мелкий снег, белые крошки оседали на дорогу, превращаясь в ледяную корку. Морозный ветер пробирал до костей, но женщина не чувствовала холода.
   Всю дорогу она непрестанно молилась, но то и дело мысли сбивались:               
   — Господи, зачем он сел в этот проклятый автобус, я же просила его не трогаться домой на ночь глядя, подождать до утра. Господи, хоть бы  жив, здоров остался!
В тот злополучный день  Павлик ездил к бабушке, матери его отца, которая приболела и нуждалась в помощи.
   Такси подъехало к тёмному корпусу больницы, лишь на одном этаже горел свет. Расплатившись за поездку, Вера вышла из машины и решительно направилась в сторону больницы.
   — Сыночек, родненький, ты только живи, — вертелось в голове у женщины.
   — Ваш сын в операционной — ответили ей в регистратуре.
   Вера стремительно неслась по коридору в операционный блок, но её в него не пустили:
  — Врачи делают всё, что могут, ждите.
Женщина опустилась на скамейку и начала молиться:
   — Господи, милуй, исцели моего сыночка руками земных врачей, пролей свою благодать на них, укрепи их руки и сердца, Господи, молю, ему только 16, не забирай его у меня, он и пожить то не успел...
   Так, в оцепенении, неустанно молясь, она просидела несколько часов. Страх окутал её, проникая в каждую клеточку тела,  разливаясь свинцом по венам и выжигая изнутри.
   
   В это время в операционной шла борьба за жизнь Павла. Наконец-то дверь операционного блока открылась и из неё вышел доктор. Её сердце сжалось в комок. Предчувствуя беду, Вера вскочила на ноги.
   — Мы сделали всё, что могли. Простите. Примите наши соболезнования.
   Вера сползла по стене, беззвучно рыдая, закрыв лицо руками.
   — Я Вас очень прошу, успокойтесь и обдумайте мою просьбу, — сказал врач — дайте согласие на экстрнное изъятие внутренних органов.
   — О чём Вы? Каких органов? — рыдая воскликнула безутешная мать.
   — Я понимаю, как это звучит, Вера Александровна, но постарайтесь понять: Ваш сын скончался в результате черепно-мозговой  травмы, несовместимой с жизнью. Жизненно важные органы остались незадетыми, если их изъять, как донорские, они могут спасти чьи-то жизни. Так, как он, на момент гибели, являлся несовершеннолетним  нам нужно Ваше письменное согласие.
По телу Веры пробежал холодок, сглатывая слёзы и силясь сохранить ясность рассудка она сказала:
   — Вы позволите мне его увидеть?
   — К сожалению, сейчас это невозможно. Вы сможете увидеть его утром.
   Не веря в реальность происходящего, как в страшном сне Вера подписала необходимые документы и спросила:
   — Когда я смогу его забрать?
   — Когда Вам будет удобно, а пока попытайтесь успокоиться и отдохнуть, Вам понадобится много сил.
   Чуть позже Вере позволили увидеть сына. Павел лежал, прикрытый простыней, его голова  была перевязана бинтами, на которых четко проступали запёкшиеся пятна крови. Глаза были закрыты, казалось он спал...
   Вера, не веря своим глазам,  не переставая стенать прощалась с сыном:
   — Пашенька, сыночек, прости меня, —  всхлипывала она — прости, это  я виновата... не нужно было посылать тебя к бабушке в такую непогоду...

   На похороны Павла собрался весь посёлок, приехала бабушка и каждый пытался утешить  скорбевшую мать, но Вера никого не слышала. Она рыдала навзрыд, не сдерживая свою боль...
   Потянулись дни полные отчаяния и скорби... Каждый день, после работы, взяв букет цветов, Вера приходила на могилу сына и подолгу разговаривала с ним, а по возвращении домой, выла в подушку все ночи напролёт, засыпая лишь под утро. Ей снился её сыночек, её Пашенька. Во сне они вместе гуляли, пили чай и читали любимые книжки... Просыпаясь  в слезах она молила:
   — Боже, забери меня к нему, я не могу так жить больше, Господи, жизнь потеряла всякий смысл. Это неправильно, родители не должны хоронить своих детей. Забери меня, позволь мне быть с ним рядом...
 
  Так минуло 40 скорбных дней. Весна вступала в свои права, пробуждая природу к новой жизни. Таял снег и между проталинами журчали ручейки, искрясь в лучах ласково пригревающего солнца. На деревьях набухали почки, казалось, что они вот-вот разродятся первенцами листьев.
   На сороковины, после работы, Вера отправилась в церковь, заказать поминальную службу. Безутешная мать долго стояла у алтаря, беззвучно плача и взывая к Богу. По окончании панихиды женщина, как всегда, отправилась на кладбище к сыну и - о, чудо! — на могиле, у самого изголовия, на проталине, расцвёл одинокий подснежник. Ещё вчера его не было и в помине, а сегодня его хрупкий стебелёчек зеленел на мёрзлой земле. Цветок раскачивал белоснежной головкой в такт прохладному весеннему ветерку, с лепестков стекали капельки росы и Вере казалось, что снежный колокольчик плачет. Обессиленная женщина опустилась на колени и рыдая прильнула к превоцвету, целуя его лепестки. И тут, вдруг, она услышала голос Пашеньки: 
   — Мама, не плачь, я живой, моё сердце бьётся, ты только отыщи меня!
   Возвращаясь домой Вера, во что бы то ни стало, решила разузнать кому пересадили сердце её сыночка.
   
   На следующий день, едва дождавшись окончания уроков, женщина поехала в в Кемерово, в ФГБНУ "Научно-исследовательский институт комплексных проблем сердечно-сосудистых заболеваний", в отдел медицинской документации.
   — Можно? — спросила Вера, робко постучав в дверь.
   — Войдите, — ответила полная женщина средних лет, неприятной наружности.
   — Мне бы узнать кому было пересажено сердце моего сына, — заминаясь от волнения произнесла Вера.
   — Мы не имеем права разглашать информацию о пациентах, — гнусавым голосом ответила женщина.
   — Умоляю, поймите меня, как мать. Мне только одним глазком взглянуть на того человека, обещаю я не создам никаких проблем.
   — Это неее..., — женщина фальшиво закашлялась,  — возможно, —  намекая тем самым Вере, что здесь разговор неуместен.
   По окончании рабочего дня Вера ожидала её недалеко от проходной. Смеркалось. Та, оглянувшись с опаской по сторонам, подошла к Вере и прошептала:
   — Вы понимаете, что такая информация стоит денег?
   — Да. Сколько?
   — 500.
   — Чего?
   — Ну не рублей же! — презрительно фыркнула женщина.
   — Хорошо. Деньги будут завтра.
   — Договорились, завтра, на этом же месте, в это же время, — прогундосила женщина, записав на бумажке данные Паши.
   Вера летела домой, окрылённаяя, в предчувствии чего-то светлого. Робкий огонёк надежды пробивался сквозь мрак безысходности. Этой ночью женщина так и не смогла сомкнуть век, боясь, что если она уснёт, хрупкий маячок угаснет.
   На следующий день, Вера спустилась в погреб и достала самой дальней полки банку с купюрами, которые она собирала на обучение в университете и свадьбу сыну. Отсчитав необходимую сумму она  вздохнула:
   — Вот и пригодились..., жаль только, что так.

   Вечерело... Лиловый сумрак окутывал усталый город, загорались первые светлячки фонарей. Ёжась от вечерней прохлады, прохожие спешили по своим делам.
   Сидя в больничном парке, на скамейке, неподалёку от проходной, Вера размышляла какой он, тот человек, которому досталось сердце её сыночка.
   — Принесли?  — произнёс за спиной уже знакомый гнусавый голос.
От неожиданности Веру передёрнуло.
Женщина грузно плюхнулась рядом, фальшиво улыбаясь.
   — Здравствуйте, да, — ответила Вера, протянув конверт.
Наслюнявив пальцы, женщина стала пересчитывать деньги.
   — Почему такими мелкими купюрами, — брезгливо фыркнула она, — Вы бы ещё монетами принесли.
Вера промолчала. Одна она знала, как трудно было откладывать эти деньги, во всём себе отказывая.
   Удостоверившись в наличии всей суммы женщина протянула Вере замусоленый  конверт.
   — Будем считать, что этой встречи не было, удачи, — сказала она и повернувшись поплыла восвояси, бубня что-то себе под нос.
   Сердце Веры трепетало. Трясущимися руками она вскрыла конверт и достала обрывок листа, на котором, корявым почерком было написано: Найдёнов Павел Сергеевич , 2007 года рождения, ГБУЗ КККД - Отделение кардиологии и реабилитации.
   — Пашенька, — вскрикнула Вера, — Значит он тут, так близко и я смогу его увидеть, Боже, благодарю Тебя!

   Вера со всех ног мчалась в кардиологический центр.
   — Добрый вечер. Я могу увидеть Павлика Найдёнова? — спросила она дежурную медсестру.
   — Кем Вы ему приходитесь? — поинтересовалась пожилая женщина,  приподняв очки.
   — Я..., — замялась Вера, — Никем. Поймите меня, как мать, это очень важно!
   — Тоже мне, мать называется, — возмутилась сестра милосердия, — Сначала отказывается от больного ребёнка и сдаёт его в детский дом, а теперь вдруг опомнилась, мамаша?!
   — Господи, так он детдомовский? — воскликнула Вера и из её глаз потекли слёзы, — Нет, нет, Вы меня неправильно поняли! Я ему не мать, я... я мать мальчика сердце которого ему пересадили, мне бы только увидеть его, хоть одним глазком.
На глазах медсестры выступили слёзы:
   — Простите, я было решила, что Вы его мать-кукушка. Конечно я позволю Вам его увидеть, только недолго, но постарайтесь для начала успокоиться,  чтобы не волновать его.
Собрав волю в кулак, Вера продезинфецировала руки, надела белый халат, отдолженный ей медсестрой, маску и бахилы, и, в сопровождении Марьи Петровны, проследовала в палату к мальчику.
   Павлик сидел на краю кровати, вполоборота к двери и увлечённо читал какую-то книгу. На прикроватной тумбочке лежали свежие фрукты, соки... Добросердечные медсестры, проникнувшись историей мальчика, старались окружить его материнской заботой, которой так не хватало Павлику.
   Это был русоволосый 11-ти летний паренёк, довольно рослый для своего возраста, нескладный и длинноногий, так что на вид уму можно было дать гораздо больше. Услышав шум открывающейся двери, он обернулся и внимательно посмотрел на женщин своими огромными, серо-голубыми, широко распахнутыми, наивными глазами.

   
   Дыхание Веры перехватило, на глаза навернулись слёзы: перед ней сидел мальчик, как две капельки воды похожий на её сына.
   — Пашенька!  Сыночек! — вскрикнула она.
   — Вы... Вы моя мама? — неуверенно спросил паренёк, вставая на ноги и обратился к медсестре:
   — А я Вам говорил, Марья Петровна, что во время операции ко мне приходил ангел и сказал, чтобы я не сдавался и поскорее выздоравливал, что скоро моя мама меня найдёт, а Вы не верили!
   Не удержавшись, Вера бросилась к мальчику и обняв начала покрывать его лицо поцелуями:
   — Пашенька, миленький, сыночек мой, — рыдала женщина, — Как хорошо что я тебя нашла!
Мальчик в ответ обнял обретённую вдруг мать и заплакал. В этот момент женщина решила во что бы то ни стало усыновить его.
   — Ты выздоравливай скорее, я очень скоро заберу тебя домой, сыночек мой, родненький, — всхлипывала Вера.

   Потянулись бесконечные хождения по инстанциям.
   Вера обратилась в местные органы опеки и подала заявление в суд об установлении решения о усыновлении ребёнка. Ей было необходимо собрать массу документов. Женщина  разрывалась между работой, хождением по инстанциям и ежедневными посещениями Павлика. За это время они очень сблизились, понимая друг друга с полуслова и полувзгяда.
   В начале лета мальчика наконец-то выписали из больницы, а у Веры, в связи с окончанием учебного года появилось больше свободного времени. Она сняла комнатку у пожилой женщины, жившей неподалёку от детского дома, чтобы быть ближе к мальчику. 
   Заведующая приютом, зная о подготовке к усыновлению, прониклась душещипательной историей Веры и Павлика и разрешила им встречаться вне территории детдома. Они подолгу гуляли в парке, катались на каруселях  и ели мороженое, посещали музеи и выставки, наслаждаясь каждой минутой пребывания вдвоём. Павлик поправился, его некогда бледные щёки подёрнулись свежим румянцем, глаза светились от счастья... Вера смотрела на него с грустью и в то же время с нескончаемой любовью матери...

   Судебное слушание об установлении усыновления ребёнка было назначено на 24 августа. В один из прохладых летних вечеров, за неделю до него, раздался неожиданный звонок.
   — Здравствуйте, Вера Александровна, — раздался незнакомый мужской голос.
   — Добрый вечер, — ответила женщина, неодумевая, кто бы это мог звонить ей.
   —  Меня зовут Комаров Геннадий Борисович, я судья по вашему делу об усыновлении. Нам надо встретиться чтобы обсудить некоторые детали.
   — Хорошо, когда мне подъехать в районное отделение городского суда? — спросила она.
   — Понимаете, я хотел бы встретиться с Вами на нейтральной территории, — пробасил он, — Сможете подъехать завтра, ко входу в парк "Лесная сказка", Весенний проспект 8/1, в 18: 00?
   — Да.
   — Держите в руках газету, чтобы мне было проще Вас узнать.
   — Хорошо, — ответила она, подумав про себя, зачем нужна такая конспирация.

   Вера приехала на встречу вовремя, но судья задерживался. Держа газету в руках, она переминалась с ноги на ногу, с нетерпением ожидая его.
   Спустя некоторое время он подъехал на шикарном серебристом Лексусе РХ Ф-Спорт и, выйдя из кроссовера, направился прямиком к ней. Это был высокий, элегантный мужчина средних лет, располагающей наружности.
   — Здравствуйте, Вера Александровна, давайте немного прогуляемся по ботаническому саду.
   Тёплый летний вечер окутывал аромат шалфея, чабреца и матиолы... Они неспешно прогуливались по дорожкам, со стороны казалось будто это влюблённая пара на первом свидании.
   — Понимаете, Вера, — начал он разговор, — После трагических событий в "Зимней вишне" многие родители потеряли своих детей и сразу две семьи, помимо Вас, изъявили желание взять опеку над Павликом. В таких случаях суд обязан отдать предпочтение более  достойным кандидатам на усыновление, но ознакомившись с материалами дела я решил сначала поговорить с Вами лично.
   — Сколько? — парировала она.
   — Две полных семьи, помимо Вас.
   — Вы меня не поняли, — ледяным тоном ответила женщина, — Сколько Вам нужно заплатить, чтобы вы приняли решение в мою пользу?
   — Три тысячи евро. Надеюсь Вы успеете собрать их до 23...
   — Хорошо, деньги будут, встретимся тут же, в это же время. — оборвав разговор она  решительно направилась к выходу.

   На следующий день, вернувшись домой, Вера достала все деньги, которые она собирала для учёбы и свадьбы сына, отнесла в ломбард все  свои украшения, но денег все равно не хватало. В отчаянии она начала распродавать из дома бытовую технику и вещи.
   В четверг, с самого утра, в дверь постучали. На пороге стояла совершенно седая, щупленькая пожилая женщина — это была её свекровь.
   — ЧАво дАбро, то распрАдаёшь, доченька? Аль случилось Што? Мне б сказала, я б пАдсАбила,  — спросила, растягивая каждое слово и акая, старушка.
   — Эххх, мама, случилось... — и Вера рассказала свекрови всё по порядку.
   — Вот, вАзьми, на похороны себе сАбирала, не чаяла, смысла жизни не видела... Теперь ещё не скорА сАбирусь на тот свет. Вот внучка вырАщу, на правнуков пАгляжу, а тАгда и можнА будет.
Женщины, обнявшись расплакались.
   В четверг, ближе к вечеру, второпях, Вера отправилась на место встречи. На этот раз мужчина приехал вовремя. Протянув ему конверт с необходимой суммой женщина сказала:
   — Надеюсь, что теперь суд вынесет справедливое решение.
   — Непременно! — ответил продажный судья и фальшиво улыбнулся, пряча деньги в карман.

   Судебное разбирательство по установлению решения о усыновлении ребёнка прошло, как по нотам. Судья, сдержав своё слово вынес решение в пользу Веры.
   На следующий день, с самого утра Вера, вместе со свекровью приехали за Павликом в детский дом. При встрече их счастью не было предела.
   С тех пор они живут втроём, заботясь друг о друге и радуясь каждому новому дню, подаренному Господом. 23-его февраля они отмечают второй день рождения Пашеньки и лишь ночью, когда все уже спят, Вера тихо плачет в подушку, скорбя о гибели первого сына.


(Картинка из интернета)