Тебе забава

Это был первый раз,
когда она встретила кого-то сильнее себя.
Не сразу.  Нет, сразу.  С первых слов.
– Не прикасайся ко мне!  Ты не имеешь права,
овечка белая тебе забава.  Отойди от меня! 
Ты обжигаешь.  Ты меня не знаешь.
Ты меня не знаешь.  Новорожденное блеяние
у подножия холма.  Я здесь одна, и я сама.
С зубов полился сок надкушенной губы, в крови.
– В моем члене есть кость длинной в шесть дюймов, Дюймовочка.
Я сделаю тебя чуть-чуть побольше.
– Пошел вон!
– Заткнись.
Она посмотрела вниз с ужасной высоты на голову человека,
чей лимонно-желтый и алый габардин глаза
был ее первым сексуальным возбуждением.
Он облизывал ее губы, как животное, 
потом в лунном свете видел свои капли на ее каплях,
на темно розовых губах.
Потом брал сильно, сильно и долго, долго,
пока в беспомощном оргазме,
мягком, мягком, как перекрытое пламя,
как перышко, как рябь воды, почти блестящем, она не стала его.

&

Ветер подул в сторону дома,
розы покрылись черной манной с небес, копотью,
как в Судный День. Пантера сглотнула лепесток, и шип, и тень
дома, и изогнула спину с блестящей шерстью, она никогда
не пробовала мяса. Лязгнув зубами, обернулась на блеск молнии.
В пустых глазах отразился зигзаг. И что-то еще произошло.
Страшная неразгаданность перестала существовать,
она стала уменьшаться и оживать. Он бросил ее шкурку на кровать.
И стал ..бать. И изморось висевшего дождя
шептала: «Это ты и я». И было много отвлеченных дел,
и было много мертвых, мертвых тел. Живой надеялся поднять цветок
и показать куда заходит Бог во имя компромиссов. Он близко.

&

Его большой палец надавливал,
слегка раздвигая тугие лепестки,
круговым прикосновением пробуждая чувственность
и мягкость,
пока мягкость не переросла в пламя,
стреляющее до конца пальцев
и до концов волос...
Знаешь, как переводится с английского patient?
Пациент.  Терпящий.  Чем терпеливее, тем страстнее рвение.
Не надо мне ангельского хлебушка, я тоже болею...
Just a few words.  Пару слов.
Сосок между зубок, нога между ног.
Без нежного обжорства.  Ешь одними глазами.
А я покрою тебя поцелуями издалека.
Мы уснем в сладком обмороке, когда распустятся
и уснут бутоны.
«Ааа,» выдохнула она, чувствуя, как он прижимает ее руку
к огненной мускулатуре красного здоровяка...
«Моя маленькая девочка,» хрипнул он.  И словно удерживая
в своей милости не стал входить до поры, пока...