Проходит всё?..

                1.

Проходит всё, и нет к нему возврата,
Жизнь мчится вдаль, мгновения быстрей.
Где звуки слов, звучавших нам когда-то?
Где свет зари нас озарявших дней?
                (Даниил Ратгауз)


На днях я имел неосторожность  проиграть романс на эти стихи, - грустный, с шестью бемолями, - и теперь он почти постоянно звучит в голове.  Хотя когда-то я переложил на стихи совершенно противоположные суждения Павла Флоренского:


Всё проходит, -
                но всё остаётся,
И ничто не исчезнет совсем.
Что забыто, - тайком отзовётся
На решеньи грядущих проблем.

Где хранится былое, не знаю,
Но приносит плоды свои нам…
И хоть прошлого жаль, - понимаю:
Стало вечным причастно мирам.


Автором музыки я ожидал увидеть Чайковского, но не Рахманинова.  Правда, вспомнил, что и Чайковский написал на стихи Ратгауза шесть романсов; и названием одного из них – «Меркнет слабый свет свечи»  озаглавлена и моя давняя история.

Всего же около полутора сотен стихов этого поэта стали романсами, причем часть из них – многократно, у разных композиторов.  Б’ольшее число, насколько мне известно, только у Пушкина, Фета и Лермонтова.

А вместе с тем – стихи Ратгауза уже больше века не издавались в России.  И отношение к нему современников было резко полярным: высоко ценили
Полонский, Лев Толстой, Чехов, акад. Веселовский («Ратгауз – король  русских лириков»).   Чайковский не только ввел в большой мир начинающего поэта, переложив на музыку присланные ему стихи, но и позже  заинтересованно переписывался с ним.  Категорически не принимали поэта К.Р., Брюсов, Гумилев…

На память приходит, пожалуй, только один современный пример подобной полярности мнений:  философ  Мартин Хайдеггер.  Мысль обоих неуклонно возвращалась, - хотя и по-разному -  к сущности и значению триады ПРОШЕДШЕЕ – НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ.

                2.

О минувшем забудь, лишь грядущим дыши,-
Память – сердца палач, злой мучитель души.
…
Настоящее – сон, а минувшего нет,
Лишь в далеком грядущем заманчивый свет.
Если можешь забыть, позабудь и не плачь.
Память губит покой, память – сердца палач.
                (Даниил Ратгауз)


Несмотря на схожесть с первого взгляда, эти два фрагмента по-разному говорят о прошедшем.  «Минувшего нет» это скорее означает несущественность, отсутствие значения прошлого для настоящего: «было и прошло», исчезло.  У Хайдеггера это различие между прошлым-прошедшим-минувшим  и былым-бывшим, продолжающим влиять на настоящее.  Чтож, каждый так ли иначе знаком с обоими вариантами.

А вот заклинание «если можешь, забудь» касается именно значимого прошлого:  просто минувшее и само исчезнет.  «Память – сердца палач и мучитель души»  как бы эмоционально развивает такие слова:

Воспоминания  -  нечто столь тяжкое, страшное,
что существует даже молитва спасения от них.
                (Бунин)

Да, в воспоминаниях таится и печаль об ушедшем и невозвратном, и понимание  с вершины прожитых лет о том, что и как надо было сделать, о том, что когда-то чуть измененное настоящее могло привести к совсем иной жизни…  Однако необходимость для живой жизни этого действительно тяжелого и неизбывного груза  осознается, наверно, всеми художниками (и Буниным в числе первых):

             
                Воспоминанья – вечные лампады,
                Былой весны чарующий покров,
                Страданий духа поздние награды,
                Последний след когда-то милых снов…
               
                Но если вдруг воспоминанья дрогнут,
                Погаснет всё, и некуда идти…
                (Случевский)

Здесь автор как бы выбирает между забвением  и памятью наименьшее зло:

                Но для души еще страшней
                Следить, как вымирают в ней
                Все лучшие воспоминанья.
                (Тютчев)

Мысленное, фантомное воскрешение былого – еще одна роль воспоминаний:

                И в этот час, который краток,
                Душой измученной зову:
                Явись! Продли еще остаток
                Минут, мелькнувших наяву!
                (Блок)

Мучительное сожаление о несделанном, упущенном прорывается  у самого Ратгауза. Так,  романс «Мы сидели с тобой у заснувшей реки» завершается двойным, почти исступленным «Ах, зачем я тебе ничего не сказал!». (Что конечно, не исключает и варианта «ах, зачем я сказал», который появился бы в противоположном случае).


Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор…

Какие из утраченных мгновений
Сплетаются в сегодняшний узор?

И что сулят – отраду возвращений
В былые дни… иль совести укор?

Не говори: минувшего руины!
Всё длится звук мелодии единой…
                (Н.С.)

               
                3.


«Есть просто неделимая мелодия внутренней жизни, которая тянется как неделимая от начала и до конца сознательного существования».

Очень важное понятие такой целостной, несмотря даже на возможные крутые виражи жизни, мелодии – заслуга одного из глубочайших философов Анри Бергсона.   Жизни как длительности, а не набора моментов-мигов:

«Мир, куда обычно вводят нас наши чувства и наше сознание, есть лишь тень его самого; и он холоден, как смерть. Все в нем существует в настоящем,…словно бы постоянно начинается вновь; и мы сами говорим о прошлом как об утраченном, видим в воспоминании  факт странный.

Если мы осознаем внешний мир не только поверхностно, в настоящий момент, но в глубине, с ближайшим прошлым, которое давит на настоящее и запечатлевает на нем свой порыв; словом, привыкнем видеть все вещи с точки зрения длительности, - то дремлющее пробудится, мертвое возродится в нашем ожившем восприятии».

Слова Ратгауза «настоящее – сон», я думаю, следует понимать не просто в духе Кальдерона: «жизнь есть сон», а именно как интуитивное  понимание неотрывности настоящего от бывшего, от предыстории, - пусть даже слова стихов говорят иначе.

                4.

И, наконец, о будущем – грядущем. (Интересно, что в русском языке, в отличие от, скажем, греческого или латинского, существуют только эти два причастия БУДУЩЕГО времени).  Скажу честно: я не представляю себе, чтобы такой пессимист, как Ратгауз, ожидал, что «всё станет хорошо», и не берусь толковать его «лишь грядущим живи».  Ну разве так: больше не остается времен.

Вообще же здесь уместно  вспомнить хайдеггеровское: настоящее приходит из будущего  (дословно: время временится из будущего).  И это  ощущение более или менее явно проявляется в стихах:


                Еще звенит  в душе осколок
                Былых и будущих времен…
                (Блок)

На пустынном краю океана
Саудади всей грудью вдохну,
И былое всплывёт из тумана,
И грядущую вспомню весну.
                (Н.С.)


Когда ещё мне были новы
Все впечатленья бытия,
Я ощутил уже оковы
Привременного  жития…
И жаждал, сокрушив засовы,
Проникнуть за его края:

Испить, внимая шум дубровы,
Из прошлогоднего ручья;
Смотря на зимние покровы,
В грядущем слышать соловья…
                (Н.С.)


                5.

Неожиданно обнаруженный романс «Проходит всё»  я  сыграл дочке. И что же? Оказалось,  она давно знает его, очень ценит и хранит на телефоне в исполнении Муслима Магомаева. 

(Я думал, у меня есть полное собрание записей певца, но там нет этого романса.  Теперь знаю, что и Георг Отс пел его.)

Удивительное  сходство впечатлений, произведенных на нас с дочкой этим романсом, думается, опровергает слова поэта «минувшего нет».  Ведь именно наша общая в какой-то мере прошлая часть единой мелодии жизни привела к такому.

И, надеюсь, разве лишь в редкие минуты душевного расслабления вспомнятся слова Даниила Ратгауза:

Мы – только сон минутный Бога,
А снам Господним нет конца.

Вечность бесстрастно играет минутными снами…