К Яблочному Спасу

Перед этим уроком Марина Геннадьевна сказала, что мы будем проходить то, чего никогда раньше не проходили.
И что это произведение нужно прочесть непременно и полностью, потому что оно во-первых короткое, а во-вторых за него Бунину дали Нобелевскую премию. А это самое высокое достижение.
В моей голове самым высоким достижением писателя значился сам факт написания, но "да, признание — тоже очень важно", — рассудила я.
Сколько ещё писателей получали Нобелевскую премию и что такого сделал Бунин, чего никто раньше до него не делал — вот об этом спросить хотелось, но помешала та пытливость детского ума, что толкает к самостоятельным поискам ответов. Узнавать пошла в сельскую библиотеку, но и там не задала никаких вопросов, да никто ни о чём и не спрашивал — можно было долго петлять между полок до остановки, на которую толкало предвкушение встречи с чем-то совсем-совсем незнакомым.
Из Бунина наличествовал только белый многотомник и листы его, никогда не видевшие света, были белы. От наглости, вселённой незаданными вопросами, пожалела про себя писателя: "вот же, даже Нобелевскую премию получил, а книги его никто не читает" и тоже не взяла, ну его. Книги про премии не было, энциклопедии тоже. Рассудила, что эти премии — какая-то глупость, раз про них даже книги в нашей библиотеке нет, ведь про пчеловодство есть и даже про хиромантию, и про загадки Вселенной, и про привидения, а про премии — ничего нет. Взяла книгу с лингвистическими загадками, какие-то книги про приключения детей во время революции и пошла домой.
Дома долго любовалась на решения лингвистических задачек, они поражали, ведь решить их, не знаючи о необходимости ключа, никак нельзя; химию-физику-алгебру-геометрию умела, а эти были странным приветом из недосягаемого мира. Часами вглядывалась в странные символы и старалась их зачем-то запомнить, могла вглядываться в эти выкладки до разлёта букв перед глазами, до пятнышек в зрачках.
Они были верным сигналом к быстрому приготовлению уроков и сну.
Решила, что все задачки пощёлкаю на переменках, а вот лит-ру за переменку не успею.
Яблоки.
Сказал бы мне кто, что в этом рассказе как раз случаются яблоки — может и заинтересовалась бы, но ведь никто не сказал же.
Сказали непременно прочесть, а ведь никак не хотелось. Буквы до сих пор не собрались, я всё ещё восхищалась умными людьми, которые написали задачник по лингвистике — это же надо — у них всего чуть-чуть словечек, а они переводы больших текстов делают.
"А ты не можешь короткий рассказ прочесть" — пристыдила себя.
Яблоки.
Все эти "помню" и "припоминаю" — ну конечно знакомы, мы уже наблатыкались к тому моменту писать сочинения про память, уже сейчас и не скажу, написала к тому моменту сочинение про память, а точнее — её отсутствие или не написала вот это: "память моя, я ничего не помню. Вот так живёшь-живёшь — помнишь, а потом всё ставится забытым — лица друзей, ...", — каких друзей, Юля, тебе тринадцать лет!
Да вот этих всех, да хотя бы тех, с которыми таскали зелёные яблоки из соседского сада. Зрелые-то и так можно попросить, да и кому они будут нужны, будут валяться под ногами и скрипеть под копытами вечернего стада. Август — это не сено, август — скрип, скрипит колодезный журавль, скрипят яблоки, скрипит телега. Едет-едет куда-то, перевозит всё по ту сторону лета. Скоро осень, нужно ещё много прочесть и много-много написать.
Когда же писала сочинение про память?
А ну может после яблок этих бунинских и писала, об интертекстуальности тогда не знала, сейчас бы писала с учётом знания о яблоках Бунина, хотя какое "бы" — уже пишу.
Яблоки.
У бабушки, которая живёт за рекой и к которой нельзя ходить одной, потому что постоянно, Юля, норовишь утонуть, в кадушках ещё были прошлогодние. Сестра дедушки уже уехала из деревни, не сходить к ней за мочёными яблоками. Можно вспоминать только и если вспоминать как следует, во рту станет кисло и мятно, рот сведёт памятью вкуса.
Яблоки.
Яблоки навсегда. Когда ты прочла их, да и читала ли вообще? Может, вышла вечером в сад, прошлась по нему до липовой аллеи, сорвала связку хмеля, проведала куст перекати-поля и оказалось, что этот барский сад одарил бунинскими яблоками, аллеями, липами и снами.
А премию Бунину совсем за другое произведение дали.