Сон обывателя

Борис Родоман

СОН ОБЫВАТЕЛЯ

Поэма-ода

Предисловие XXI

        Это – самое первое моё стихотворное произведение. И сразу – такое большое! Я начал его 26 января 1949 г. и написал очень быстро, за три дня. До того я никаких стихов не писал и даже не пробовал, не испытывал потребности, не ощущал у себя способностей к стихотворству. Все обстоятельства объяснены ниже, в прочих предисловиях, в послесловиях  и примечаниях.
        16 августа 2020 г.

Предисловие ХХ

        Это длинное стихотворение написано мною в январе 1949 г., когда я был учеником 10 «Б» класса 273-й школы г. Москвы, и адресовано моему однокласснику Толе Брагину (см. мои воспоминания о нём на «Проза.ру»), который взял у меня три книги и не возвращал их несколько месяцев. Спустя год все стихи школьного периода были записаны в особой тетради и снабжены комментариями. Примечания, касающиеся «поэмы» «Сон обывателя», я перепечатал с самыми ничтожными изменениями. Сведения о людях, упоминаемых в «поэме», даны по состоянию на 1957 г. Текст «поэмы» не изменён, не считая трёх-четырёх запятых и кавычек.
        29 сентября 1957 г.

I
Путём урочным, неуклонно,
Ушло светить за океан,
Москву оставив благосклонно
На попеченье фонарям,
Природы дивное созданье,
Великий светоч мирозданья.
О нём бы песню мне слагать!
Но долг избрать иную тему
Повелевает, и поэму
Пришлось с усилием начать.

II
На фабриках ночная смена,
Не спит рабочий за станком,
Обходчик метрополитена
Проходит с гаечным ключом.
Природы голосу внимая,
Спать, гигиену соблюдая,
Необходимо прочим всем,
И се, блаженно смежив очи,
Гипноса пленники средь ночи
Спят в доме номер сорок семь.

III
Спит алкоголик седовласый,
Распространяя перегар,
В горячке белой стонет басом,
В груди бушует спиртный жар.
Вкусив науки и веселий,
Спит медалист Ильин в постели,
Несчастия – не для него;
Грядущею удачей грезит,
Во сне в аспирантуру лезет,
И счастлив мирный сон его.

IV
Уснула тонкая лифтёрша,
Спит урка, срок в тюрьме отбыв,
И дрыхнет толстая лифтёрша,
Дневные сплетни позабыв.
Но кто, скрипя кроватью старой
И не сомкнув очей усталых,
В семнадцтом номере не спит?
То некий юный обыватель,
Энциклопедий обладатель,
Мятяся на тахте сопит.

V
Что злой бессонницы причина?
Кто отравил ему покой?
Грипп, ревматизм или ангина,
Мучительных болезней рой?
Опять в зобу дыханье спёрло?
Опять пошаливает горло?
Быть может, плешь всему виной?
Терпенье! Мы сейчас узнаем;
Все, все причины разгадаем,
Тебя раскусим, наш герой!

VI
Вот, повернув главы дырявой
Гнильцой подмоченный банан,
Он шепчет, злобный и слюнявый:
«О, злопротивный хулиган!
Почто унёс мои ты книги?
О, сколь тяжки судьбы вериги!
Верни мне собственность мою!
Два месяца меня тиранишь,
С меня по жилкам душу тянешь!
О, кто утешит скорбь мою!?!

VII
Почто, как червь, упрямо точишь
Души моей невинной плод?
Почто злым языком порочишь
Великий Родоманий род?
Почто меня ты разлагаешь,
Почто идеи мне внушаешь,
Которых должен я бежать?
Меня ты тянешь к обезьяне,
Буянишь, дико хулиганя,
И похищаешь книги, тать!

VIII
Болячка на сиденье школы,
Заразы мерзостный очаг,
Рассадник бунта и крамолы,
Учителей заклятый враг!
Скажи, злодей, каким примэром
Ты служишь юным пионэрам,
Которых коноводишь ты?
Основ морали поджигатель,
Её столпов потрясователь,
Какой достоин казни ты?!?

IX
Охотничьи поправ законы,
Да попадётся браконьер!
За переход запретной зоны
Да сцапает милиционер!
Людей невинных с ног сшибатель,
Монет за шиворот кидатель,
Закоренелый пессимист!
Честного общества отрава,
Пороков целая орава
В тебе гнездится, анархист!

Х
Стихов дурацких сочинитель
И безыдейный формалист,
Традиций старых разоритель,
В кишке поэзии ты глист.
Пиитской шайки заправила,
Буйнопомешанный громила,
Ты мнишь в себе большой талант,
Но не седлать тебе Пегаса
И не видать тебе Парнаса:
Ты просто пошлый пасквилянт!

XI
В поэзии благое лоно
Такие вводишь словеса,
Что, богохульством возмущённы,
Трепещут в гневе небеса.
В стихотворении треклятом
Святого Марка кроешь матом!
Весь воплощённый плагиат,
Как смеешь, еретик, скотина,
Хулить святого Константина?!
О, по тебе скучает ад!

XII
А я, ничтожный обыватель,
Не претендую на почёт.
Порогов муз не обиватель,
Я только скромный стихоплёт.
Но где же наберусь терпенья
Переносить твои глумленья?
Осатанелый лютый зверь!
Ах, видит Бог, что год не первый
Ты гнусно треплешь мои нервы,
О, фанатичный изувер!

XIII
Что может быть дороже шкуры?
Толико собственность моя!
Такой знаток моей натуры,
Ты знаешь хорошо, кто я.
Я собственник до мозга кости
И потому гнию от злости,
Когда другой берёт моё.
Сгорая от негодованья,
Не в силах удержать рыданья,
Кричу: моё! моё!! моё!!!

XIV
Или нарочно, это зная,
Доводишь ты меня до слёз,
Во мне обиду разжигая,
Меня кусаешь, аки пёс?
Доколе будешь издеваться?
Доколе будешь насмехаться,
Проклятый вор и шалопай?!
Скорей книжонки возврати мне!
Живей их на дом принеси мне!
Отдай! отдай!! отдай!!! отдай!!!!»

XV
Так возопив в подушку глухо,
Утробу бранью облегчив,
Опять шипит себе на ухо:
«Ужель умру, не отомстив?»
И страшный замысел лелея,
Душою мщенья вожделея,
Решенье клятвою скрепя,
Ехидну мести гневом поит,
Возмездья план за планом строит,
Зубами в бешенстве скрипя.

XVI
Но вот, устав стонать в постели
И, сжав кулак, шипеть «Подлец!»,
Уже под утро, еле-еле,
Он засыпает, наконец.
И снится сон ему ужасный:
Вот он, для всех врагов опасный,
Спешит к злодею прямо в дом.
Замки и двери размыкая,
Кастрюли в кухне сокрушая,
Он учиняет там разгром.

XVII
И до тридцатого колена
Злодея вырезав весь род,
Книжонки выручив из плена,
Он собственность свою берёт.
От гнева страшного балдея,
Вопит: «Подать сюда злодея!
Его настигнет мой топор!»
От дикой алчности тупея,
Берёт он книжный шкаф в трофеи
И марок весь его набор.

XVIII
Егда ж над выей супостата
Мясной секач он заносил,
Вдруг, словно громовым раскатом,
Разбужен трубным звуком был.
Тот звук, непрошенный и дерзкий,
Был звуком зорьки пионерской.
И, несказанно возмущён,
Герой проснулся, повернулся
И в миг в действительность вернулся.
«Увы и ах! То был лишь сон!»

XIX
Воспрянь, несчастный обыватель,
Кисельны мускулы расправь!
Неправедных обид каратель,
Злодею жизни поубавь!
Но, слаб умом, душой и телом,
Безвольный, мщенья важным делом
Не занялся на страх врагам.
Ужасны клятвы позабыл он,
И книг себе не возвратил он,
Ну, словом, воз и ныне там.

ХХ
Чтоб стихоплётом слыть по праву
И от других не отставать,
Бичуя личности и нравы,
Я должен что-нибудь писать.
Так, втуне разливая воду,
Состряпал я поэму-оду.
Ну, нечего сказать, хорош!
Ничтожную, пустую тему
Размазал в целую поэму;
Ну, что ещё с меня возьмёшь!

ПРИМЕЧАНИЯ-1957

В квадратных скобках – дополнения 2020 г.

        Это стихотворение, вопреки подзаголовку, – ни поэма, ни ода. Одой оно названо за форму [стихотворный размер] и манеру языка [лексику], которые употреблялись в русских одах XVIII в., а поэмой – за длину, что тоже неправильно. Написано необычайно быстрым галопом в припадке буйного вдохновения.
        Однажды, а именно [в среду] 26 января 1949 г. (я учился в 10-м классе 273-й [мужской] школы г. Москвы), я не пошёл в школу, решив устроить себе выходной день. Часов в десять утра, когда я спокойно сидел на тахте, меня вдруг осенило. Я бросился к столу, стал сочинять и записывать. В тот день было готово восемь строф. Каково же было моё изумление, когда я, придя на другой день в школу, услышал от ребят: «Жаль, что тебя не было. Вчера у нас весь класс писал стихи, что-то невообразимое вдруг нашло на всех». Да и сегодня вместо занятий перебрасывались наспех сочинёнными язвительными эпиграммами друг на друга и на учителей; почти все плохи, но очень веселы. И я не отставал от других и написал несколько таких же низкокачественных экспромтов. Многие из творений нашего класса хранятся в архиве моего одноклассника Кости Шилика. В тот же день (27 января) Толя Брагин, узнав, что я тоже кропал, родил стихотворение, в котором были такие строки:

        И даже юродивый Боря,
        И тот рубает сгоряча
        Поэму «22 хрыча».

        Поэтому я привесил к своей поэме второй заголовок «22 хрыча». Под заглавием тетради с поэмой, поданной Брагину 31 января, были слова «Неюродивому Толе от юродивого Бори в знак глубочайшего благо(го-го-го!)говения.
        [После окончания школьного периода стихотворчества я написал четверостишие со сплошной рифмой.

        Сгоряча стихи рубаю.
        Быль ли, явь или сон это?
        С горя часть их. И рубаи
        Были. Явились сонеты].
       
        Пиитическое наводнение бушевало ещё дня три-четыре, а потом постепенно иссякло, и только я ещё несколько дней барахтался в собственном соку, крепче всех уцепившись за вожжи заезженного Пегаса; но и моя Муза вскоре зачахла, лишившись оплодотворяющего влияния коллектива. Последней отрыжкой (Сонет II) закончился 10 февраля первый период моего творчества.
        Поэма писалась следующими темпами.
        I – VIII строфы 26 января [среда].
        IX – X строфы 28 января [пятница].
        XI – XX строфы 30 января [воскресенье].
        В промежутках между строфами поэмы писались другие стихи. Поэму я хотел было написать длиннее, но, почувствовав быстрый спад вдохновения, стал торопливо закругляться.
        Тот, кому поэма была посвящена, даже не стал её читать, а швырнул обратно автору, но её тотчас же подхватил Костя Шилик и присовокупил к своему архиву. Конечно, впоследствии и Брагин, и другие ребята не без удовольствия читали её.

Комментарии к отдельным выражениям

        Римская цифра – номер строфы; «арабские» цифры – порядковые номера строк в строфе.
       
        II. 3, 4. Тогда я не знал или забыл, что рельсы метро не скрепляются болтами и гайками.
        III. 1 – 4. Наш сосед по квартире [и её староста] Фёдор Николаевич Хазов, бывший электромонтёр, в свои 82 года ежедневно выпивает два литра водки. Здоров настолько, что до недавнего времени не имел карточки в поликлинике, не пользовался врачами. [Строго говоря, называть его алкоголиком неправильно. Алкоголизм – это болезнь, а Ф.Н. был по-своему здоров, но часть воды в его организме была замещена этиловым спиртом, без которого он жить не мог. Он никогда не вёл себя как пьяница. Напротив, всегда был спокоен и немногословен, держался степенно. Он дожил до 92 лет и жил бы ещё дольше, если бы его не сшиб мотоцикл. После этого он ещё три  месяца пролежал в больнице. Водку ему приносили смешанную с апельсиновым соком].
        III. 5 – 10.  Ильин, житель соседней квартиры, в то время  студент, а впоследствии аспирант и, кажется, научный сотрудник мехмата МГУ (а м.б. физфака). Одним из первых окончил нашу школу  [в 1945 г.] с золотой медалью, вскоре после введения таковых. [Ильин Владимир Александрович (1928 – 2014), математик, профессор физфака МГУ, академик РАН].
        V. 2 – 6. Кроме ревматизма, все перечисленные болезни имели место зимой 1948 – 1949 гг. Ревматизм пришёл в 1951 г.
        VI. 1, 2. Намёк на форму моей головы и хронический отит.
        VII. 8. Намёк на слова А. Жданова о М. Зощенко. [Доклад т. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» // «Правда» от 21 сент. 1946 г., № 225].
        VIII. 1 – 4. Однажды Толя Брагин, дежуря в раздевалке, обратился к незнакомой учительнице со словами «Товарищ учительница!», что вызвало неимоверный скандал среди учителей. По этому поводу было целое собрание класса; завуч приходила нам объяснять, почему учителя нельзя назвать товарищем. В этой строфе разбросаны намёки на разные смехотворные инциденты и высказывания учителей.
        VIII. 6. Толя Брагин был пионервожатым.
        IX. 1, 2. Толя – страстный охотник [?]. Впоследствии окончил пушно-меховой институт и работает научным сотрудником сельхозстанции в Салехарде; специалист по песцам.
        IX. 3, 4. Путешествуя по Подмосковью, часто натыкаешься на запретную зону. 10 июня 1948 г. мы с Толей Брагиным и Валей Лещинским [тоже одноклассником] купались в запретном Учинском водохранилище и были схвачены милицией; нас хотели пороть ремнями, доискиваясь несуществующих рыболовных принадлежностей.
        IX. 5. Однажды пулей вылетевший из нашей квартиры Толя сшиб с ног нашего соседа.
        IX. 6. Одна из забав Толи – кидать мне за шиворот монеты.
        IX. 7. Однажды учительница литературы Татьяна Фёдоровна  Шилова обозвала Толю пессимистом. Мы все долго смеялись.
        Х. 8, 9.  Словами «Пегас» и «Парнас» болезненно злоупотребляли все стихоплёты в нашем классе. Пегаса представляли в виде старого коня, испускающего из-под хвоста «две газы» (выражение плохо знавшего русский язык Васьки Грановского на уроке физики) и этой реактивной силой движимого на Парнас. Реактивная тематика была близка классу благодаря К. Шилику, [собравшемуся работать в этой сфере ВПК. Василий (Вильям) Грановский приехал в СССР с родителями в 1941 г. из Парижа, его родным языком был французский].
        XI. 6. Марк Аверин, впоследствии учился в МАИ. [Аверин Марк Вениаминович (1931 – 2016), артиллерийский инженер-механик, полковник, лауреат гос. премии СССР, канд. техн. наук, доцент].
        XI. 9. Костя Шилик [1930 – 2019], мой самый близкий товарищ. Я сидел с ним за одной партой три года. Впоследствии он окончил МВТУ им. Баумана по специальности конструктора реактивных двигателей. Цель жизни (по крайней мере тогда) – межпланетные путешествия. [В среднем возрасте порвал с ВПК и стал археологом, кандидатом географических наук. Открыл несколько подводных городов в Чёрном море].
        XV. 8. «Ехидну мести гневом поит» – выражение полностью моё.  Мне оно очень нравится.
        XVIII. 2. До приобретения мною туристского снаряжения у нас в семье не было топора, а имелся только мясной секач, которым можно колоть и тонкие поленья. Его сделала моя мать, ставшая слесарем-сантехником [призвана во время войны из домохозяек на трудовой фронт], из куска трубы, который она разогнула. Мы с Толей брали  секач с собой в лес. [Это замечательное орудие выбросила моя вторая жена при переезде на новую квартиру в 2000 г.].
        XIX. Поэма нисколько не подействовала на «фанатичного изувера»: две из трёх книг он вернул только через год, третью не вернул вовсе.
        ХХ. 10. Выражение Кости Шилика обо мне: «Ну, что с него взять!».

        Отпечатано автором в четырёх экз. 29 сент. 1957 г.

        [Сборник стихов 1949 г. «Школьная тетрадь», хранящийся в моём архиве, не найден. – Б.Р. 29.08.2020].
 
        Подготовлено для «Стихи.ру» 20, 24, 28 и 29 августа 2020 г.