Башмаки. татарская сказка

В доме ветхом, небольшом бедный жил старик.
Скромно жить, без роскоши, с сыном он привык,
Сын по жизни был ему надёжною опорой.

Вдруг почувствовал старик – скоро умирать,
Он решил тогда к себе сына подозвать
Говорит отец ему: - Расстанемся мы скоро…

К сожаленью моему, не очень я богат,
Чтоб в наследство мог тебе мешок с деньгами дать,
Но, в наследство я тебе оставлю башмаки!

Нет тебе, мой, сын, ещё и шестнадцать лет –
Значит, сможешь обойти в них ты целый свет!
Счастье эти башмаки помочь должны найти!

Счастье сын своё найти, конечно же, не прочь,
Только как те башмаки могут здесь помочь?
Их продать – не получить даже медный грош!

Сын смутился – и бодрить стал его отец:
- Не смущайся, и бери с собой их, молодец,
Будут пусть всегда с тобой, куда ты не пойдёшь!

А ещё попрошу тебя, сын мой дорогой:
Совесть чистую возьми в дорогу ты с собой –
Пригодится много раз совесть по любому.

Невесома ведь она, когда только чиста,
С ней дорога, где б ни шёл, всегда будет легка,
С ней захочешь ты помочь, может быть, другому!

Сын подумал про себя: - Блажь то у отца!
И, хотел на башмаки плюнуть он в сердцах,
Но, подумав хорошо, с волей он смирился.

Счастья он пошёл по свету для себя искать…
Башмаков же, чтоб подошву сильно не стирать,
По привычке, босоногим, в дорогу он пустился.

По дороге целый день пришлось ему шагать,
Стали ноги к концу дня сильно уставать.
Башмаки тихонько сын достал из той котомки.

Их надел - усталость сразу как рукою сняло,
А вокруг стало без солнца, словно днём светло,
И весёлый вдруг мотив зазвучал негромко.

Башмаки те оказались, будто шёлк, легки -
И джигита, они сами, казалось так, влекли,
В настроенье радостном лишь петь и оставалось.

По дороге человек навстречу вдруг идёт,
Видит, как джигит идёт легко, да ещё поёт,
Зависть путника в душе тут же разыгралась!

Видно сразу: дело всё в этих башмаках,
Произнёс тот человек со злобой, своё: - Ах!
На душе, от башмаков, зависть задымилась!

И джигиту заявил тот человек тогда:
- Мне не то, чтобы другим, не везёт всегда!
Справедливость есть, вообще: я очень сомневаюсь!

Ты идёшь вот налегке, к тому же, молодой,
Я же – старый и больной, и давно седой,
И так быстро мои ноги ходить уже не могут…

Ты за эти башмаки возьми тридцать монет –
У тебя в башмаках совсем нужды ведь нет,
Ну а мне они дорогу одолеть помогут!

Вспомнилось, как отец говорил ему в последнюю ночь,
Что желанье приходит от сердца когда-то кому-то помочь,
Только к тем, чья совесть, словно белый снег, чиста.

Человеку сказал: - Тебе, вижу, не в мочь?
Рад тебе, в твоём горе, обувью я помочь!
Пусть дорога твоя будет очень легка!

Человек надел вот только эти башмаки,
Как они его в дорогу быстро понесли –
И теперь о помощи всех он встречных просит!

Человеческую радость тут сменила грусть,
Кое-как он зацепился за какой-то куст,
Поскорее башмаки с ненавистью сбросил!

Закричал: - Избавь от них, и спаси меня, мой Бог!
Слишком уж они быстры для старых моих ног,
И скорее обежал от этих башмаков.

- Погоди же, человек, про деньги ты забыл!
Но того уж человека след давно простыл,
А джигиту хорошо бы найти какой-то кров!

На окраине какой-то домик отыскал,
И джигит в его дверь легонько постучал,
Пять минут ему, спустя, старушка дверь открыла.

- Заходи-ка, ты, джигит, отдохни, согрейся,
Только, очень прошу, ты не пой, не смейся!
Траур в городе у нас, пятнадцать лет поди…

- Сколько ж пережить пришлось несчастий всех и бед,
Чтобы в трауре таком жить столько много лет?
Что у вас случилось? - мне, пожалуйста, скажи!

- Дело в том, что на охоте, хана сын убит,
Траур с этих пор у нас, так-то вот, джигит!
И печаль у нас в душе, как гирлянда гирь…

Хан в своём дворце горюет и печалится,
С ним и весь народ столько горем мается,
Ненавистный всем власть захватил визирь!

От печали такой, скоро хан умрёт,
Его дочь, наш визирь, тогда замуж возьмёт,
Сможет завладеть тогда визирь ханским троном.

- Я тогда в башмаках во дворец хана пойду
Разогнать всю печаль там я способ найду,
Никакой меня визирь не посмеет тронуть!

К хану шёл джигит во дворец золотой
Чтоб его разлучить с неизбывной тоской,
Напевал он весёлый мотив башмаков.

Но, у входа, визирь преградил ему путь:
- Во дворце петь не смей, принца память все чтут!
Веселиться и петь?  Проваливай вон!

Из дворца, погулять, хан в то время вышел,
Грозный голос визиря, конечно, услышал,
И его, как всегда, повелительный тон.

Приказал хан немедля визиря позвать,
Шума чтобы причину достоверно узнать.
Тот ему говорит: - Ты прости, государь!

Во дворец вдруг явился злодей-оборванец,
Громко песни поёт и танцует свой танец –
Разрушает тем самым всех скорбь и печаль.

Никому я такого здесь не спущу!
Хан визиря прервал: - Слушать сам я хочу,
Замолчи, нет главнее меня пока тут!

Тут джигит перед ханом и пел, и плясал,
За джигитом всё время визирь наблюдал,
А потом закричал: - Он мошенник и плут!

Хан великий, внимательно сам посмотри:
За джигита танцуют его башмаки!
В башмаках этих я даже лучше спляшу!

Ну, а музыка эта откуда берётся?
Оборванец над ханом здесь просто смеётся!
За кощунство казни его, очень прошу!

Ну, а хан захотел тут всю правду узнать,
И велел он визирю башмаки обувать,
В плутовстве чтоб сомнений совсем не осталось!

Только ногу одну визирь стал поднимать,
Тут же стала другая к земле прирастать,
А дочь хана впервые над ним рассмеялась!

Хан велел здесь, на площадь, народ весь собрать
И сказал, что пора всем закончить страдать,
Разрешается с этой поры веселиться!

За джигита дочь свою он решил отдавать,
А визиря – с позором за город прогнать –
Вдоволь пусть он печалью своей насладится!

     * * *

Эпилог этой сказки совсем не для тех,
Кому чистая совесть приносит успех.
Ну, а тот, у кого в груди зависть вдруг тлеет,
Пусть восточную мудрость себе разумеет:

Для того, кто другому помочь в горе готов,
Не имеет значенья размер башмаков!