1994-1996

Шел по улице
грустный,
простуженный,
в клочок ткани уткнувший лицо,
Человек бескорыстием взрощенный,
и верой в счастье свое.
шел украдкой,
немного шатаясь
на хлестком январском ветру,
Чуть смущенно вокруг озираясь-
среди пропитых душ,-
так боясь потерять свою.

Всеми вовек покинутый,
смрадный странник
с сединою в поблекших очах,
сумевший увидеть
беззащитную радость
в стонах бродячих дворняг.

По ступенькам бегущим спускаясь,
чуть перила рукой придержав,
под грузом судьбы прогибаясь
Верит в счастья безмерную блажь.
все сомненья пылью на полках,
и грудой исчерченных строф,
последний оставшийся в моде
ореол неисполненных слов.

Беззаконие нынче не в праве,
оправдать пресловутых салаг.
Груз ярма наградною звездой
На плечах у юности дней,
Вековых начертаний изгои,-
Сироты праздности сей.

Желтый кашль,
обещаньем-
на ветхую плоть
и заметкой в редеющем календаре,
непомерно велик последний оброк-
Обнищалой хозяйке судьбе.

Слезами плацдарм затоптанный
Броским кадром во взгляде мелькнет:
Мир всего на мгновенье снова умрет-
И воскреснет без памяти ноши,
Непосилен иным ее крест.
Нетревоженных душ вознесенье-
Забытый богами завет.

Шаг замедлив,
Отхаркнувши горе,
Горький привкус-
памяти шлейф,
Среди сотен прошедших мимо-
Лишь один вольно встав на колени,
Присягу отчизне отдав,
Навсегда остаётся солдатом,
С боевым АКМом в руках.

Дым навек засевший в печенках-
ночным угольком среди братских могил,
кто там был-
никогда не забудет
свиста ржавых,
прокуренных пуль,
над мальчишечью юной главою.

Сотни тысяч потерянных судеб,
и мирное небо на чаше весов,
Глупость забвеньем на свору раздора,
И пролитая детская кровь.

А сирень сейчас в самом цвету,
сладкий запах дурманом окутав,
на могилке оплаканной матерью
спи спокойно-
всем миром забытый войн,
в честь тебя наступает сегодняшний день,
И в раскатах незримого грома,
Слышен тихий бесшумный привет,
Всем солдатам ушедшим в безмерные горы,
Всем героям вернувшимся с неравного боя,
Все отцам, сыновьям,
и их дедам,
Кто остался собою,
Незримый рубеж перейдя.