Баллада о кабеле викторианской эпохи

Воспитательница Нюрка
любит кабельщика Юрку,
как он кабель размотает,
этот выродок плешивый,
она от кабеля балдеет,
а от Юрки вся торчит.
        ***
Она была тоща, как Ида Рубинштейн,
Кустодиев её б не удостоил взглядом.
А кабельщик торчал и ждал её меж тем,
как висельник Вийон спасительного яда.

Под сельский детский сад нам выделил колхоз
(«Все  лучшее – детЯм!») помещичьи хоромы
(классический фасад, лепнина, клумбы роз),
где  Нюрка Давлетян в халатике нескромном

встречала у ворот, в саду негесперид,
сопливую шпану дошкольного калибра,
давала укорот (взрывная, как карбид)
по десять раз на дню, порхая, как колибри.

Она была Кармен, а кабельщик – Хосе,
лысеющий брюнет, на "Яве" под "Ямаху",
крутой колхозный мен,  весь в импортной джинсе,
а ей семнадцать лет, но с гонором деваха.

Я рос как дикорос, примерно понимал,
как делают детей  (проставив штампы в ксивах).
Но с Нюркою вопрос пока не поднимал,
надеясь без затей дождаться перспективы.

И, сидя на горшке, прикинув, что почём,
я думал, раскудрить, как стану жить в усадьбе…
А Юрку по башке огрею кирпичом,
а Нюрка потрындит - забудет после свадьбы.

Какого-то рожна богинь смутил расклад,
чтоб пакостник-гамен не изошрялся с кармой,
решили, что должна, пусть даже невпопад,
промеж Хосе с Кармен найти коса на камень.

И кабель пал с небес (с ближайшего столба),
искрил, шипел, как кот, в меня хотел вцепиться.
И сдулся юркин бес, и то была - Судьба.
А Нюрка через год уехала учиться…
                ***
Забрав мой старый кольт, ты скажешь: "Вот что, друг,
заканчивай грубить."               
                - Купил утюг с изъяном,
и двести двадцать вольт в меня вселились вдруг.
Я мог бы вас убить и пальцем безымянным.

Я стар и сед, и сер, не то, что твой Попов.
Я, может быть, лопух, но божьим попущеньем
во мне сидит Ампер, и я на все готов.
И кабельщика дух зовет меня к отмщенью.