Расслабуха

Опознаватель нервничал. С тех пор, как он официально был причислен к многотысячной армии людей, отлавливающих некие странные события, его не покидало чувство, что какая-то тень постоянно следует за ним. Именно тени были предметом его опознания, а эту он ни разу не видел, не слышал, не обонял, а лишь со страшной силой осязал спиной, затылком, верхушками ушей и кончиками очень чутких всё понимающих пальцев.
Ему очень хотелось хоть что-нибудь узнать об этой тени, порой даже чесаться начинало во многих местах от нетерпения. Откуда оно взялось это тревожащее сверлящее невыносимое ощущение чьего-то присутствия? Раньше это происходило отдельными незначительными эпизодами и не будило ни любопытства, ни тревоги. Так... Слегка привлекало внимание, как чужой неприятный звук в отдалении. Постепенно эпизоды становились длительнее и чаще, непонимание начинало перерастать в беспокойство. А теперь чувство тревоги разрослось нестерпимо и уже ни днём, ни ночью не покидало измученной души Опознавателя.
О своих работодателях он ничего не знал. Они платили – он выполнял работу. На жизнь хватало, остальное было неинтересно. Высший смысл его собственной деятельности вроде бы и не был загадкой для него, но даже на ничтожную долю не занимал его помыслов.  Все, что ему задавалось, он опознавал правильно и тревожные сигналы определял безошибочно каждый раз, когда они прятались среди привычных теней от земных предметов.
Он не помнил, когда и как у него появилась способность телепатически передавать на станцию всё, что во время дежурства фиксировали его органы чувств. Создавалось впечатление, что вмешались какие-то высшие силы и наделили его этим удивительным даром, не свойственным большинству людей. Даже среди Опознавателей этой способностью в такой же мере, как он, обладали немногие. Все картинки, звуки, запахи, ощущения холода или тепла, сквозняка или вибрации проецировались на большой монитор, находящийся на станции. Всё это мог увидеть, услышать, ощутить носом или кожей любой зритель. Кроме того, все наблюдения тщательно фиксировались и потом многократно прокручивались Аналитиками.
 Неведомое, как он помнил и понимал, за пять лет на его участок приходило множество раз, но лишь трижды сигналы оказались значительными и привели к важным выводам в познании системы. Все три явления случились в полнолуние при абсолютно безоблачной погоде. Впервые это произошло, когда он на опознании не проработал ещё и месяца, хотя телепатические способности к этому времени уже были включены на полную мощность. Тогда в тени движущегося поезда внезапно проявился контур раскручивающейся спирали. Буквально на долю секунды! Однако глаз Опознавателя, отнюдь ещё не намётанный, чётко зафиксировал его и передал на станцию. Во второй раз он отловил тень совы-охотницы, когда самой совы и в помине не было. А третий случай был месяц назад. На кукурузном поле в ярком свете луны вдруг появились пылевые фонтанчики, которые подпрыгивали выше кукурузы метра на три. Фонтанирование всякий раз длилось долю секунды, но око Опознавателя фиксировало и передавало картинку в мельчайших деталях, будто камера скоростной съёмки. Какие выводы сделали  Аналитики, он не знал,  но с этого момента  его причислили к особо талантливым наблюдателям и утвердили в должности Старшего Опознавателя. Сейчас, месяц спустя, изнемогая от тревоги, он шёл  на очередное дежурство.
Луна ещё не взошла. У него было предостаточно времени, чтобы выбрать наилучшую позицию для наблюдения. Его почему-то потянуло к группе невысоких кустиков на опушке леса – прекрасный фон, где он никому не будет бросаться в глаза. Против облюбованного места на широченной просёлочной дороге стоял кем-то забытый грузовичок.  Сердце Опознавателя почему-то дрогнуло, когда он увидел машинку. Боковое зеркало грузовичка было раз в десять крупнее обычного и висело под каким-то странным углом. Между машинкой и Опознавателем сразу же протянулась незримая ниточка симпатии. Полная луна должна была взойти чуть правее затылка Опознавателя. Все чувства наблюдателя были обострены до предела, но острота тревоги, как ни странно, неожиданно улетучилась.
Луна, наконец, поднялась над лесом и осветила грузовичок. Опознаватель, широко открыв глаза, затаив дыхание, увидел в зеркале автомобиля, что в кустах позади него колеблется густое красновато-фиолетовое облако. Оно тихонько заползает в ложбинку между кустами, прячась от лунного света. Опознавателю очень хотелось обернуться, но было совершенно понятно, что тогда сразу всё исчезнет, и он, как это было раньше, уже ничего не увидит. Ему удалось удержаться и от взгляда назад, и от крика, и он смотрел в зеркало, не отрываясь, не мигая. Он почему-то сразу понял, что это та самая тень, которая так измучила его. Враждебности в его душе почему-то не было, не ощущалась враждебность и со стороны облака. Удивительно, но облако не исчезало минуту, две, и он уже не удивлялся этому. Вдруг в глубине бесформенного фиолетового тела возникли яркие светлозелёные огоньки. Они сложились в надпись:
"Не бойся! Я твой друг. Ты мне нравишься! Скажи своим, что разговор через зеркало – единственный способ прямого общения с нами. В следующее полнолуние можно попробовать, если подготовиться! Мы не причиним вам зла! Мы просто вас изучаем. Мы давно научились читать ваши мысли. Вы напрасно нас опасаетесь!"

Всё исчезло. Луна сияла, как раньше, грузовичок оставался на прежнем месте и даже Опознаватель сидел в прежней позе. Однако сразу и во всём исчезло напряжение, появилось чувство глубокого надёжного покоя. На станции, мгновенно оповещённой о происшедшем, наступила какая-то всеобщая ошалелость. "Неужели это правда?" – думал каждый.  "Неужели  наступил конец непрерывному страху и многолетней тревоге за Землю, за человечество, за весь привычный родной и такой беззащитный мир?" Так хотелось поверить, что потраченные силы, бесконечное терпение, изобретательность вознаграждены, наконец, и борьба с неведомой опасностью закончена. Ещё не верилось, но тихое ликование начинало овладевать сердцами.

– Лёха! Это что? Можно выпить? – хриплым шёпотом спросил старший вибромеханик Коля, поблескивая очками и лысиной в сторону главного спеца по голограммам.
Младший научный сотрудник ГИСметео Леночка, сидела на полу, прижавшись спиной к стене, вытянув ноги, и горько беззвучно плакала.
Тощий и всклокоченный художник-анималист Миня К опустошённо смотрел в пространство и сам не мог понять, что он там видит.
– Без подробностей, пожалуйста! – рявкнул Лёха, помахав рукой перед глазами Мини К. Ему было известно, какие фантазии посещают иногда всклокоченного художника.

– Кто пойдёт? – спросил он компанию.

Когда через час Опознаватель на знакомом грузовичке вкатился в ворота базы, расслабуха шла полным ходом. Кто-то рассказывал свежесочинённый анекдот, кто-то пел фривольную песенку, кто-то просто дремал с открытыми глазами, опершись на локоть. Все были настолько не похожи на себя, что Опознаватель усомнился: туда ли он попал... Лёха закричал:
– Захарушка, родной!  Иди сюда! Тебе штрафная!
Опознаватель ошалело  подумал: "Никак он ко мне обращается?

...А...! Я ведь и забыл, что меня Захаром зовут! "

И тут раздался голос Мини К.

– Интересно, а кто такие "они" и почему они читают наши мысли?
А, Лёха?

Я не хочу, чтоб мои мысли читали всякие нетопыри!
Я не хочу, чтоб мои мысли читали!
Я не хочу!
Не хочу!

Все со страхом глядели на него, потому что он был прав! Ощущение эйфории улетучилось сразу и у всех. Каждый растерянно думал:

Ну – и – ну!!! Как же так получилось, как мы допустили, что у нас крадут даже мысли?

Опознаватель Захар вдруг отчётливо осознал, что его сверхспособность к телепатии ни что иное,  как вмешательство неизвестности в его внутренний мир. И теперь уже он опустошённо смотрел в пространство...


Ошалевшая от удивления
Ина Галс.   
 24.06.2018 г.