сон в летнюю ночь

иногда, когда сидишь в аэропорту и в твоем распоряжении пять свободных часов ничегонеделания, возникает лишь один вопрос: джин тонкерей или джин бомбей, зеленая или голубая бутылка? вот и все.

но писать я собрался не про алко. просто, тихонечко откупорив голубой флакончик бомбея, сидишь, и в голову невольно крадутся воспоминания, в которых обрывки: ничего цельного, но яркое и лоскутное, калейдоскопическое. один такой отрывочек хочется записать.

случилось это не так давно, или, как воспитанные люди привыкли говорить, итс бин рисентли. летом этого не успевшего еще раствориться года, года прошедших дней, утерянных минут, ускользнувших секунд, но выхваченных мгновений. я приехал на (не помню точно), допустим, три дня в Сент-Пи. очень культурно надирался в компании друзей, одухотворялся видами и, кажется, несколько раз блевал в Неву (ах, эта грозная повидавшая виды река), короче, всевозможно проживал сходившие на нет к тому времени знаменитые белые ночи. нужно ли уточнять, что я не спал эти дни? впрочем, я уже это сделал. да, многое из того, чем я питался, не способствовало засыпанию, ну и дел было предостаточно. на последний вечер я накопил довольно много усталости и что-то типа химического дисбаланса, к тому же заканчивался вечер походом на концерт Ника Кейва, сами понимаете — доза сверх меры. после случился какой-то бар… несколько баров? в какой-то момент я решил остановиться и пойти в отель, чтобы выспаться перед поездом, наверное, просто играла плохая музыка. с твердой уверенностью "назавтра подвязать" купил бутылку вина в круглосуточном, суровый кавказец обернул ее в крафтовый пакет и, сверкнув молнией монолитной брови, будто бы благословил на приятный путь до дома. время тянулось к рассвету своими молодыми, но уже достаточно кровавыми ручками.

иду по улице, залитой светом фонарей. слушаю что-то. со всех сторон летнее пьяное нечто, на небе ни облачка, вино красное сухое грузинское. и саденли, как бы сказали чувствительные люди, а по-нашему просто неожиданно вижу впереди фигуру, в прямом смысле обалденную фигуру. кукла. догоняю, идет плачет, и это было так красиво и таинственно, так невыносимо грустно и до непроизносимого прекрасно, что я просто передал ей бутылку сухого. она сразу выпила, без вопросов, как в кино, отметив лишь: "сухое…"

прервусь, чтобы сделать глоточек из зелененькой бутылочки тонкерея. нет, нет, я не ошибся с цветом. а вы что думали? я смог сделать выбор?! в очередной раз нет. я купил и открыл и ту, и ту, ибо иногда самое правильное решение — не принимать никаких решений, особенно если это решение может лишить тебя чего-то чересчур желанного. а при серьезном раскладе выбирать приходится именно из таких вещей. так зачем подыгрывать судьбе? у меня есть деньги. у меня есть время. у меня есть что вспомнить. а алкоголь — верный спутник воспоминаний. а из голубой или зеленой будет следующий глоток, это как банковская карта ляжет.

оказалось, что это милое личико, подобно окрашенной свежей сочной травкой полянке, орошал ливень печали и горя вот почему. причиной или, если продолжить ряд метафорических штампов, тучей оказалась не менее тривиальная ситуация. бросил парень, прям посреди ночи, на улице, и уехал к этой "шлюхе", "****ой суке", не помню, как она еще величала выбор экс-молодого человека. но нам-то с вами хорошо известно, что нет ничего постоянней на свете, чем что-то, что случается постоянно, а именно встречи и расставания сердец-сердечек. поэтому мы сопереживаем и сейчас, поэтому такие горести всегда найдут отклик в сердцах, это было со всеми, никого не минула чаша сия. вот и эту куклу не миновала. и я проникся ее болью, и я поддался на елейные стихи, сладким шепотом доносящиеся из хитрых губ любопытства.

мы сидели на бордюре прямо у дороги, говорили, хотя я уже был в состоянии намного синее, чем синие окна домов, отражающих переход ночи в утро (самый синий цвет на земле). за нашими спинами тихо ждала своего часа дверь, ведущая в мой отель, чтобы впустить одиночек, на миг ставших еще одним целым, целым одиночеством, затерянным в маленьком городе больших потерь. через дорогу от нас, у бара, кричала, танцевала, стрекотала толпа молодых и красивых, так как два бара, расположившиеся через стену друг от друга, закрылись одновременно, и разгоряченных ангелов попросили удалиться из рая, впрочем, оставив на дорожку в их руках изрядное количество райских нектаров.

в какой-то момент наша беседа зашла в тупик, кажется, на словах "я его никогда не…", мы начали целоваться. да и, честно признаться, мне не очень было интересно, что она его там "не". я был один, она одна, и между нами точно было "да". вино закончилось, и нам бы уже открыть эту ждавшую нас за спиной дверь, ведущую ко мне, к ней, к нам. но так как вино тоже имеет страх перед одиночеством, оно всегда просит своего носителя найти ему подходящую алкогольсодержащую компанию. такой компанией стали две бутылки гиннесса, которые я каким-то образом раздобыл в толпе напротив. кажется, у кого-то был день рождения, и кто-то проставлялся, четко затарившись, уходя из бара. мы сделали по глотку и…

уподобившись героям моего воспоминания, сделаем и мы глоток. ибо "жажда его была настолько сильна, что, казалось, камни больше наделены влагой, чем он". бомбей.

так вот, сделав глоток и закурив, я на секунду прикрыл глаза. бах. открываю: мир как мир, город как город, улица, окна, только людей напротив нет, яркий свет утра крепкой заваркой промывает припухшие ото сна глаза. никого, только едущие мимо машины и я, и дворник, метущий мусор в сторону мусорного бака. что за!? очевидно, я вырубился. или я сплю сейчас? щипать себя не стал, так как головная боль, награждающая своим визитом только на утро после того, как вино повстречалось с пивом в одном организме, не заставила ждать. я не спал теперь. пишу Кристине, мол, ты чего бросила меня спать на тротуаре, что случилось? чем я тебя обидел и вообще че за нахуй!? на что Кристина абсолютно недоумевающим голосом отвечает, что тоже вчера задавалась этими вопросами. просто я ни с того ни с сего через минуту после того, как мы решили пойти ко мне, сказал что-то типа "киска, прости, но сегодня я должен быть один. мне нужно о многом подумать. и давай лучше встретимся завтра". по ее словам, я произнес все это четко и внятно, без единой запинки, с меланхоличным выражением на небритом лице, что для меня явственно подтверждало, что я бесспорно был невменяемым. ибо только очень пьяный человек может четко выразить, что он хочет, будь то желание побыть одному или бессвязные рыки и вопли, напоминающие скорее звуки из кустов дикой саванны.

я уезжал через час. времени хватало на то, чтобы принять душ и дойти до вокзала.

если подвести итоги, я имел: три (или около того) дня без сна и предутренний дрем на тротуаре. вместо простыни бордюр, вместо одеяла воздух, вместо запаха волос красавицы запах асфальта, освеженного утренней поливалкой. и надо отметить, что проснулся я сидя, с фильтром от сиги в левой и с пустой бутылкой из-под гиннесса в правой. судьба второй бутылки мне неизвестна. да и это не столь важно для нашей истории.

для нашей истории важно, что глаза Кристины были зелеными, а утреннее небо Сент-Пи голубым. и в моем воспоминании эти цвета неразделимы, как бутылочки тонкерея и бомбея, которые подошли к концу. подошел к концу и мой рассказ, мне пора на посадку, вам пора в кроватку. расстроен ли я, что мы не переспали? может ли быть лес огорчен, что сегодня с деревьев падали листья? или окно из-за того, что сегодня в нем отражаются облака, а не солнце!? конечно, нет. мы идем по спирали, и на одном из витков нам надо побыть одним, нам надо подумать.