В закрытой бухте...

Чтоб пообщаться с морем другом;
Без лишних глаз, наедине,
Отдаться ласковой волне,
Такой настойчивой, упругой,
Я долго ехал крымской степью.
За мной тянулся пыли хвост.
Простор просился мне на холст,
Курганы, что вставали цепью…

Но наконец-то, под обрывом,
Нашёл я бухту, что искал.
Блистало море среди скал,
Шумели волны говорливо.
Хватаю краски и мольберт,
Спешу спуститься по тропинке…
И вдруг она, как на картинке,
Одна, одежды вовсе нет…

Она лежит, закрыв глаза,
Во власть лучей, подставив тело,
Которое слегка блестело
От пота, словно бы роса…
Как будто дыни на баштане,
Дары, тепла лучей и сока,
Казались груди мне, свысока…
Я вмиг вспотел, как будто в бане.

Но тут же ставлю свой мольберт
И закрепляю ватман белый…
И карандаш, как рыцарь смелый,
Отправился, за счастьем, в бег.
Он трогал тело без стыда,
Лицо рисуя, руки, ноги,
Все части тела недотроги…
Меня не зря влекло сюда.

Но то-ли пристальный мой взгляд,
Или же крик мартына, в небе,
Прервал прекрасный сон, как небыль,
Девица глянула назад,
Прикрыла наготу халатом,
Ну и послала меня матом,
В конце добавив слово – гад.

Я извинился перед ней,
Не устоял, мол, пред красою.
И наконец, махнув рукою,
К машине двинулся скорей.
И только дома, в тишине,
Я дописал портрет мадонны
Такой прекрасной, бесподобной,
В закрытой бухте, в глубине…