Баллада о трёх камнях

1

Это было давно когда-то,
Были юноши безрассудны,
Были девушки, словно розы,
Был наполнен мир ароматом.
Он хотел подарить ей море
- Мог ли знать он, как это трудно? -
И направил свой путь далёко
В золотую страну заката.
Много выстрадал он в дороге,
Он окреп под семью ветрами.
Он дошёл, наконец, до моря,
Но сквозь пальцы вода сочилась.
Только чайки над ним смеялись.
И унёс он лишь гладкий камень.
И шумело прощально море,
И прибойно о берег билось.

И тогда он ушёл к вершинам,
Что стояли в величьи строгом,
И хотел он достать до солнца,
Чтоб его подарить любимой.
Тщетно. Только обжёг он пальцы,
Но до солнца достать не смог он
И направился в путь обратный,
Жаждой встречи назад гонимый.
Но поднял он кусок гранита,
И принёс он в суме с собою
Только два непутёвых камня.
Но предела любовь не знала.
И тогда он отдал ей сердце,
Без остатка отдал, живое,
И взяла она сердце в руки,
И, в ладонях держа, ласкала.

Это было давно когда-то.
Берега покидало море,
Сотрясались порою горы -
Мчались времени злые кони.
Но не скрылось в веках преданье,
Как однажды себе на горе
Он отдал ей живое сердце,
Как птенца положив в ладони.
И зачахло живое сердце,
Почерствев, обросло корою,
Стало камнем в ладонях тёплых
Самой светлой и самой нежной.
Погибает душа без тела,
Умирает в руках живое.
И вернула она подарок
И заплакала безутешно...


2

Что, прекрасная дева с большими глазами,
Не себя ли жалеешь в печали глубокой?
Ты взяла моё сердце, вернула мне камень,
Что ж ты смотришь теперь с неприязнью жестокой?..
Помнишь первый апрель?- это было начало,
Ты взяла его в руки с улыбкой беспечной.
Как горело оно и в ладонях стучало!
О, тогда мне казалось, что счастие вечно.
А теперь я надменен, жесток и спокоен,
Ты вложила мне в грудь обездушенный камень.
Так не плачь над своею большою бедою -
Мне не жаль тебя, дева с большими глазами.
Как засохнет растенье на почве убогой,
Как погибнет без пищи пылающий пламень,
Так погибла любовь навсегда одинокой,
Так погибла душа под твоими руками.

Ничего не отдав, ты взяла её в руки,
Что ж, ты видишь теперь, что она очерствела...
Но тебе никогда не понять эти муки
Навсегда, навсегда бессердечного тела.