в чужих комнатах

1

они приводят меня в свои комнаты, в которых они одиноки, в которых все одиноко. показывают картины, которые написали они или их не менее одинокие мамы. в основном это цветы или природные сюжеты. затем мы садимся на их кровати, диваны, матрасы на полу (у каждой по-разному). и пока они готовят чай или кофе, я представляю, как здесь, в этой комнате, на этом диване их любили до меня. любили быстро, холодно и без слов. но любви не бывает без слов, это выдумка тех, кто только воображает, но не живет по-настоящему. боится. я же знаю, что слова бывают всегда: глупости или серьезные признания; может быть, обсуждение будущего; может, сокровенные воспоминания; может, просто банально: "я не могу без тебя", "я без тебя не живу", "иди ко мне, иди скорее ко мне". пока они принимают душ и готовятся поразить меня, я рассматриваю все вокруг. разбросанные книжки — подбираю их, читаю написанное на страницах с загнутыми листами. как правило, самое точное описание человека – то, что сформулировал другой о тебе, это всегда точнее, чем слова, что крутятся в голове. еще запахи, конечно. запахи, которые я чую еще при первой встрече. теперь я в их эпицентре: кофе, сигареты, кот, духи, лак для волос, краски, полотенце, нижнее белье в шкафу.. я думаю, что мне нравится их одиночество, меня никогда не впечатляли бездумно жизнерадостные дурочки. наверное, потому что я таким не нравлюсь и сам не могу быть достаточным весельчаком. но не об этом. когда они приходят, мы пьем чай, кофе, что там еще, выкуриваем по сигарете, включаем фильм, конечно, не для того, чтобы смотреть, а для фона (не люблю быть с женщиной под музыку). и мы занимаемся любовью. никакой киношной страсти, никаких царапаний и актерских криков; монотонно, стоная, оставляем бордовые ожоги на шеях друг друга. но это больше, чем просто секс, чем просто удовольствие. это соединяются два одиночества, с открытыми глазами, не навсегда. больно и горячо два одиночества наполняют друг друга, и мы взрываемся женским сиропом и густым мужским молоком. потом через какое-то время курим обнявшись. выдыхаем дым в нависшие никотиновые облака, облака формируются, деформируются и недвижно застывают. в такие моменты мне нравится молчать, потому что любви нет, потому что желания уже нет и одиночества тоже нет. есть только ровное дыхание другого человека, другой тайны, другой жизни, такой же бессмысленной и бездонной, как моя. я понимаю только одно: я хочу помочь им, хотя бы на час, на полчаса, на десять минут сделать их счастливыми, помочь забыть о возрасте, о неудаче, о бедности, о страхе и о несбывшемся. помочь себе такому же. если у меня это получается хотя бы немного, я буду прощен. но не обо мне сейчас. смотрим в окно: там в луже купаются воробьи, из кустов крадется кошка, выглянуло солнце. она говорит: "я не могу без тебя", "я без тебя не живу", "иди ко мне, иди скорее ко мне". я улыбаюсь.

2

просыпаясь в чужих комнатах, уже умывшись, я люблю листать и рассматривать чужие книги, люблю их трогать.. все полки с книгами очень разные, и не всегда по ним можно сделать цельное заключение об их хозяине. а вообще я сейчас подумал: глупо пытаться сделать хоть какое-то заключение о человеке по его книжным полкам. может, у человека вообще нет книг! и что же, он теперь не человек? может, он кино любит, музыку… я люблю рассматривать книги чужих мне людей. у меня создается впечатление, что я узнаю какие-то их тайны.. трогаю страницы и представляю, как их касались до меня, пытаюсь представить, о чем человек, державший эту книгу, думал... может, о море? может, о небе, о бедности? а может, он только поел и ни о чем вообще не думал? взял эту книгу, чтобы сделать вид, что читает, а сам прикрывал ей закрытые во сне глаза… а бывает, попадаются страницы с загнутыми уголками. это, как правило, означает, что на такой странице находится что-то важное для владельца книги, что-то, о чем он не хотел бы забыть, что-то, что его тронуло больше остальных слов, что-то точно попавшее в его состояние. чаще всего загнутыми оказываются страницы со словами и образами любви — это удивительно. такие страницы пахнут черемухой. конечно, я понимаю, что они бумажные и могут пахнуть разве что типографской краской... но еще раз повторю: они пахнут черемухой. особенно замечательно находить такие загнутые листы в книгах моих друзей. у спортсменов, грубых и часто отвратительных типов, среди постеров голых девочек, среди дисков с порно (да, они их хранят, несмотря на то, что все есть в интернете), среди грязных носков, мятых футболок, среди гантелей и эластичных бинтов обязательно мне попадается книжка, в которой выделено что-нибудь про "ее светлые глаза". или что-нибудь типа "глядя на нее, я понял, что нет ничего важнее любви". или еще какая-нибудь пошлость... но это потрясающе! люблю читать чужие книги, пытаться представить, как те или иные предложения были прочитаны. я читаю стихи в чужих книгах, в чужих домах, затем возвращаю книгу на полку и ухожу дальше своей дорогой. но часть этого дома навсегда остается со мной. я не помню комнаты, не помню подъезды и дома, но помню каждую улыбку, но помню и люблю каждого человека по строчкам, прочитанным в его книге.

когда я взял с полки твою книгу, я не смог прочесть ни одной страницы с загнутыми листами. в груди защемило так больно, что я выронил книгу из рук. это очень больно — понимать, что в твоей книге уже есть загнутые листы, листы, загнутые о ком-то другом. я поднял книгу и положил ее в свою сумку. я украл ее, чтобы разорвать или бросить в огонь, а потом пить и кричать, кричать, кричать… я вышел на улицу, молодой ветер поцеловал меня прямо в лицо, и у этого ветра был запах черемухи. я вдруг подумал: будь что будет. да и любопытство никогда не оставит меня в покое. я достал книгу и медленно-медленно начал перелистывать страницы. медленно-медленно,
медленно, страницу за страницей… шаг за шагом в темноте,
шаг за шагом, ожидая, что впереди меня ждет обрыв.

шаг, шаг и…
оказалось, что в твоей книге не загнуто ни одной страницы, ни одного уголка. да, возможно, ты просто не загибаешь страницы и носишь все в своей памяти и груди, но на тот момент я был спасен. я был счастлив. я смог дышать. я любил тебя. но, как это часто бывает в жизни, я пошел дальше. что-то звало меня вперед песней сирены. я чувствовал, что должен идти. и вот теперь в твоей комнате, на твоей книжной полке среди прочих стоит и моя книга, и пусть однажды, проснувшись у тебя, твой молодой человек, муж или просто новый знакомый возьмет ее в руки, откроет на странице с загнутым тобой уголком и прочтет подчеркнутую строчку этих стихов: я любил тебя. и черемухи запах наполнит его легкие. типографская краска тут ни при чем.