Магдалина

               
                «Лицом повернутая к Богу,
                Ты тянешься к нему с земли.
                Как в дни, когда тебе итога
                Еще на ней не подвели....»

                Б.Пастернак. Памяти Марины Цветаевой
               
                I

До подземных жил
дотянуться, справиться.
Душу одолжил,
а была не праведница,

жгла горящим ртом,
пепел падал кружевцем.
Вспомнится, потом:
так мгновенье кружится,

ровно перед тем,
как померкнет свет. И ты -
в бездне. А затем?
Там, в раю, цветут цветы,

точно так же, как
здесь, перед чистилищем?
Или там - пустяк,
или здесь - узилище?

Свет, вообще, - один
крепкий узел связанный.
Раб и господин,
кем, на что помазаны?

Там ты не в раю.
Волями господними,
Там ты на краю
рая с преисподними.

Девять их таких
«дисков атлетических».
Зрение и стих
с берегов аттических.

Девять их, на три
без остатка делится
промежуток зги
страшной. Вспять не мелется

время. Жернова,
маятники, пропасти –
девять раз до дна
сквозь все эти лопасти.

Мысль в мозгу ясна:
выдохнуть конечный стих.   
Девять дней без сна:
отоспимся в вечности

времени. Слюда
маятников вертится.
Девять раз со дна,
вспомнишь – не поверится.   

Сверху не видна
горловина вечности.
Девять дней без сна
и до бесконечности

через жернова,
горловину мельницы.
Девять – сызнова –
кто еще осмелится?

И, как серафим,
жизнь кружит над гнёздами.
Небо окропим
душами, как звёздами.

Со свеченьем душ
над полями с вязами
Сын, Отец и Дух
в крепкий узел связаны.

Обживай свою
неземную сторону.
Сколько душ в раю?
Что Цвета…? просторно им?

2002; 2017

                II
Что стеречь? Беспечно слово,
Открывает двери и засовы.
Ты подобна первой христианке:
грудь растеряна, одна на полустанке
остаешься дожидаться, то, что свыше
будет, ведь пока не весь же вышел
свет: так факелом по коже -
узнаешь, что ближе, что негоже
смерти перед сетью изобилья
слов. Но пытка речью - не бессилье.

Речью заполняя письма, встречи;
что грядет - то будет, может сжечь их?
и, вгрызаясь в воздух, в область слуха,
обогнать, умножить? эхо глухо...
Остается след, поверхность. Где-то,
очень далеко, письмо - ответом:
что? запреты отстоялись в вина?
пей! веревка, шарф, там - все едино.

Без вины она, с одним предначертаньем
дневников. Под черной с белым тканью - 
руки, грудь растеряна. Ответь: что стеречь?
Как быть, когда иссякнет речь?
1990