Легенда

Тихо хрустит под босою ногою ветка.
Лес замирает. "О чём ты пришла узнать?
Ворон и местным-то отвечает редко...", –
Шепчет ей в спину деревьев лесная рать.
Мнут нерешительно пальцы края подола,
Но смело в вороньи очи глядят глаза.
– Будет ли август терпким, медовым, долгим?
Долго ли теплой будет реки слеза?
Мается, бедная, летней своей любовью –
Холод придёт - и будет заказан путь.
– Духа воды полюбила – того не скрою.
Ворон, скажи, как осень мне обмануть?
– Осени я не хозяин, – взмахнув крылами,
Ворон ответил деве. – Никто ей не...
Но.. Если любовь твою мне измерить днями,
Сколько, скажи, любви было б в каждом дне?
– Столько, сколь в этом лесу иголок, листьев,
Столько, сколь капель в море – попробуй счесть!
Столько, сколь раз на чёрных моих ресницах
Спал Его образ в каждом тревожном сне.
Столько, сколь будет вязкой тоски у сердца
К сердцу другому в разлучной лихой поре.
Столько, сколь было выдано индульгенций
Тем, кто веками был должен гореть в огне...
Хлопнули крылья, и в иссиня-черных перьях
Вдруг отразился бледный девичий лик.
Стало быть, правда! Вовсе не врут поверья...
Деве открылся замшелый лесной тайник.
– Вот тебе средство, – хрипло прокаркал ворон,
– Только назад – нельзя! И в её ладонь
Ярко сверкнув, со скоростью метеора
Не обжигая, мёртвый скользнул огонь.
– Если возьмёшь с собою огонь мертвецкий,
Сможешь в подводном мире ты с духом жить.
Дева молчала. Сомненье закралось – если?...
Но ворон исчез, и успел его след остыть.

И, говорят, так сильно она любила,
Что приняла огонь и к духу реки ушла.
Только весною тело девичье было
Найдено местными в зарослях камыша.
Выжжена грудь была, и глаза-бойницы
Чёрным провалом страшно глядели вверх...

Местные стали пуще прежнего сторониться
Леса, откуда был слышен вороний смех.