Августовское

  Не люблю «т-образные дороги» - люблю «юсы», «яти» и «еры». Люблю, когда дорога вьется, петляет, ныряет, поднимается и не утомляет однообразием прямой и пейзажа. На моём пути  две речушки и четыре лесных ручья. Да странный водоем с черной водой и сгнившими лесинами берёз (наверное, давнишняя бобровая запруда). Густой и тенистый лес спасает от жары, дарит тень и прохладу. Нетрудно представить утомительную шестикилометровку от Солги до Келаревой Горки, но счастливо-нелегко запомнить каждый изгиб, каждый «юс» и «фиту» шабановки… Поэтому я так люблю сельские дороги, грунтовки. И я с наслаждением вспоминаю (ясно-ясно, как вчера) далёкие по времени просторы Индоманки, Шелоты, Ладоги, Онеги и многих-многих других мест. Преображённые, они мне часто снились. Сверкающие дали обдавали сердце радостью и волнением: «О, Русь!».
  Август… Он мне представляется чем-то объемным, завершенным. Скользя на велосипеде по дороге, ты скользишь только по его окраинам и осязаешь упакованный, беременный шар августа. Он спокоен и мягок, как женщина перед родами. Лишь иногда он бросает тебе под ноги частицы своей тайной жизни: две белочки пересекли дорогу (одна – вытянутая, стройная, в размахе прыжков, другая – рыжим, уютным комочком перекатилась через дорогу, дождалась меня, глянула и рухнула в придорожные травы); трясогузки пересыпаются перед велосипедом, как будто играют  с тобой в догонялки; удивительная гусеница пересекла мой путь; остановился – никогда такой не видел: с крупными зигзагообразными полосами по щелковистому тёмному телу; крупный ворон на ели громом прогремел по тихому лесу августа… Божественная, просвеченная плоть неба – от рёбрышек до сердца-тучи. И всё оно легкое-лёгкое, светлое-светлое.
  А потом были рыжики. Дома, после дорог, я не успокоился и отправился на Согру. После двух дня стало жарко, воскресли комары и овода, мухи и мошкара. Чтобы сбить жажду, я лакомился земляникой. Её в этом году много, а в травах она припозднилась, и её вполне можно ещё собирать. Рыжики в сухие дни откатились от ёлочек, встали поодаль, или спрятались в густых травах. В ярком – оранжевом, красном, жёлтом – земляничнике их трудно разглядеть, зато в еще сочно-зелёных травах они вопиюще очевидны и беспомощны перед грибником. Ну, а мне только в радость. Нагрузил их в большой пакет и отправился домой. Таращатся на меня из банного таза золотисто-рыжие глаза грибов…